Зелье, кот и чемодан

Романюк Светлана

— Значит так? Так значит? Гоните? Безобразия покрываете? Нарушения? Этого крысолова привечаете, а меня гоните? — угрожающе протянул Дагфин, но купюры при этом выхватил и крепко зажал в руке. — Я это так не оставлю! Я подам сигнал куда следует!

Толпа заволновалась, забурлила. Кто-то испуганно отступил, кто-то, напротив, похрустывая кулаками, выдвинулся вперед. Лица у последних при этом были мрачные и решительные.

— Крысолов! — вновь повторила Паулина, на этот раз уже увереннее и почти без акцента, и улыбнулась широко и несколько нарочито.

—

Иди, парень, — махнул рукой смотритель. — Иди. Нет здесь никаких нарушений! И все положенные амулеты у людей имеются!

Амма заметила, что некоторые из зрителей, особенно те, которые недавно отступили за спины товарищей, стыдливо потупили взор.

— Иди! Иди! Конечно, есть! — зашумели остальные.

Дагфин задрал подбородок и зашагал куда-то вдаль, гордый, свободный, не обремененный ни работой, ни совестью.

— Амулеты есть у всех, — с нажимом повторил смотритель, значительно оглядывая торговцев. — И противопожарные, и сигнальные, и от грызунов…

Народ посмурнел.

— Вы же у меня люди ответственные и понятливые, — продолжил смотритель. — А еще сплоченные и находчивые. Что в складчину приобретаете, ведь площадь покрытия самого затрапезного амулетишки запросто на две-три лавчонки распространяется. А кто-то свой амулет у стеночки размещает, чтобы соседу подсобить за плату малую, услугу пустячную или и вовсе просто так, по доброте душевной… Разве же соседи не договорятся?

Люди приободрились, некоторые заулыбались.

— Ну я вам намекнул, как мог, — махнул рукой смотритель. — Дальше уж сами! Кто не услышал, пеняйте на себя. Расходитесь пока. И помните: этот… норр Зильвер пакость сделать никогда не забудет!

Амма глядела в ту сторону, куда ушел Дагфин, в голове ее на мотив детской песенки крутилось: «Не забудет… забудет… забудет…»

— Ну а с тобой-то что делать? — тем временем смотритель переключил свое внимание на жмущегося к юбке Паулины кота. — Паршивец прав. Здесь тебе не место. Во всяком случае до приезда комиссии. А комиссия, по всей видимости, будет. О-хо-хо…

— Это не паршивец! — звонко возразила Паулина. — Это крысолов!

— Так-то так, — согласился смотритель. — Но ему здесь все равно не место!

— Я брать его к себе домой! — решительно заявила Паулина и наклонилась, чтобы взять кота на руки. Кот рвения не оценил и отмахнулся когтистой лапой. Паулина озадаченно уставилась на вспоротые митенки. Если бы не они, то вспоротыми оказались бы девичьи ладони.

— Я смочь это заштопать, — сообщила Паулина.

— Все еще желаете взять котика домой? — поинтересовался смотритель. — И, кстати, где ваш дом?

— Хотеть взять крысолов! Но мой дом далеко, — уныло призналась Паулина. — Здесь я живу у норрина Сольвейн.

— А норрина Сольвейн не будет против еще одного постояльца? — не отставал дотошный смотритель, с сочувствием глядя на Амму.

«Конечно, я против!» — хотела заявить Амма, но посмотрела в желтые с прозеленью глаза боевого кота и со вздохом произнесла:

— Конечно, я не против! Идемте, норр Кот! Я приглашаю вас к себе…

Кот

фыркнул, тряхнул хвостом, после чего вздернул его вверх и с самым независимым видом потопал в сторону дома. Каким образом этот бродяжка узнал правильную дорогу, оставалось только догадываться. Амма переглянулась с Паулиной, и они пошли вслед за котом.

Глава 13

Трин

— А вот и завтрак! — пропела Трин, внося горку золотистых, пышущих жаром сырников.

— Мрям-ням-ня! — одобрил облезлый кот, которого Амма вчера зачем-то привела домой.

Трин ахнула. Черный разбойник вольготно расположился в центре застеленного кипенно-белой скатертью стола и нагло жрал сметану. Ту самую сметану, которая дожидалась сырников. Не дождалась!

А семья не дождалась завтрака. Где все? Трин завертела головой. Амма и Кая — понятно. Схватили по сэндвичу и убежали ни свет ни заря на работу. Каждая на свою. Кая — в отель, Амма — в свою конторку. Но остальные-то где? Где мальчики, где Кристоф и где эта блеклая бандитка?

В груди что-то защемило, стало трудно дышать, во рту пересохло, перед глазами замелькали темные мушки. В голове замельтешили предположения, одно страшнее другого. «Неужели началось?» — подумала Трин и стала оседать на пол, но полный осуждающего презрения взгляд кота и дружный задорный смех, донесшийся из сада, живо вернули ей бодрость духа.

Трин как была, с блюдом в руках, рванула к окну. Оставить без присмотра еще и сырники она не рискнула. Вот, сметану уже оставила. Хотя не без присмотра же! За сметаной должны были присматривать мужчины. Ну чисто теоретически. Не досмотрели. А от гостьи в этом вопросе вообще трудно ожидать помощи. Она и кот — два преступника в одном доме… Два сапога пара, рука руку моет и т.д., и т.п.

Занавеска то вздувалась пузырем, то опадала. Приоткрытая оконная створка поскрипывала. Картина перед Трин открылась вполне себе мирная, а местами и очаровательная.

Вся мужская часть семейства Хольманов сгрудилась возле вывешенного ковра. Ковер повесили в саду вчера вечером, и по-хорошему Сид вчера же и должен был выбить из него пыль, но домой вернулась Амма. Трин вздохнула. Амма вернулась не одна. Нет, к Паулине Трин была готова. Почти… Конечно, теплилась робкая надежда, что девчонка потеряется в городе, но очень уж робкая. А вот норр Кот оказался полным сюрпризом. Для всех. Пришлось его отмывать…

Трин передернуло. Руки заныли воспоминаниями о царапинах. Сами царапины-то они залечили, но воспоминания остались… В общем, Сида привлекли к иным делам и про ковер забыли. Он, бедняга, так и провисел всю ночь в саду. Хорошо хоть дождя не было.

Следовало признать, что свежий воздух пошел ковру на пользу. Он стал значительно ярче, даже как-то помолодел. Или дело не в свежем воздухе? Трин сощурилась, вглядываясь во что-то странное, что копошилось в траве у ног Кристофа.

— Ш-ш-ш! — зашипел норр Кот, успев незаметно присоединиться к Трин, которая от неожиданности едва не выронила сырники.