Зелёная кровь
Шрифт:
Рональд вынул пистолет из кобуры и проверил предохранитель. Тео свистнул псов и открыл для девушки дверцу:
– Запрыгивайте. Подадим карету к подъезду. Кстати, с кем имею честь?...
Девушка устроилась на сиденье, взглянула устало и мрачно. Тео показалось, что она недавно плакала; ее светлые ресницы слиплись в длинные треугольные стрелки.
– В удостоверении написано. Жасмин, инструктор-кинолог.
– Экзотическое имя. Вы - южанка? Редкие дела - южанка-блондинка...
Жасмин полоснула таким холодным взглядом, что Тео устыдился. Неловко пытаться фривольничать, даже
Мыслей как раз хватило на три минуты пути. Феликс затормозил у парадного входа в Галерею Ультракультуры. На жестяных щитах по обе стороны от дверей красовалось название выставки: "Город и псы". Инсталляции господина Хайберта.
У входа дежурили охранники в строгих костюмах, во всех их фигурах было нечто, заставившее Рамона с Сапфиром насторожиться и приподнять шерсть вдоль хребта. Несколько молодых людей одетых, как технопанки, с лицами, не омраченными даже первичными признаками интеллекта, пили у входа из жестяных банок и хохотали, слишком громко и нервно, чтобы казаться веселыми:
– Победа над природой, блин!
– Жестяк...
– Обоссался, Электровеник? Иди нервы лечи, животное...
Девчонка с торчащими лохмами, выкрашенными в ослепительно-сиреневый и кислотно-желтый цвет, с технопанковскими шипами в носу и зазубренными шестеренками в бровях, в кожаном черном мини, пьяная в дрезину, шатаясь и размазывая цветную грязь бывшей косметики по лицу, отбивалась от парня, который тянул ее за руку, и орала охраннику:
– Все равно ты мразь! И этот урод тоже мразь! Долбанутый на всю голову, гад он, а не художник! Убейтесь об стену, вы, оба!
Поодаль стояла группка мирных граждан и судачила, не подходя близко. Мирные граждане наслаждались бесплатным спектаклем, предпочитая, как и подобает дисциплинированным зрителям, пребывать на галерке, а не на сцене.
При виде патрульных СБ и технопанки, и мирная публика примолкли, с любопытством наблюдая за развитием событий. Охранник с пластмассовой маской полумертвого вместо живого лица сказал Тео:
– С животными в Галерею нельзя. И с оружием нельзя.
– СБ, ослеп?!
– прошипела Жасмин.
– А ты вообще вали отсюда, истеричка, - встрял второй охранник.
– На выставку разрешение Городского Совета есть, катись в свою Лигу...
– Граждане, освободите проход, - с насмешливым дружелюбием сказал Тео, бессознательно подражая тону Хольвина.
– Внеплановый рейд, простая проверка. Сохраняйте спокойствие.
– С собаками нельзя, командир, - сказал охранник, снизив тон.
– Не псарня же и не кабак, блин...
– Живодерня, - бросила Жасмин.
– Мы эту ведьму уже раз выводили, - сказал охранник.
– Ладно, - сказал Тео.
– Жасмин, останьтесь здесь, пожалуйста.
Псы у ног рычали тихо и мерно, шерсть на их спинах поднялась дыбом до самого хвоста.
– Я не могу обойтись без собак, - сказал Тео охранникам.
– Это наши эксперты, вы же понимаете. Они ни на кого просто так не кидаются...
Охранники переглянулись. Жасмин сжала кулаки.
– Ладно, командир, - сказал пластмассовый.
– Одного. Черного, вон, возьми, а серый пусть посидит. Что-то он больно нервный у тебя, серый. Тут уже перед открытием проверяли с собаками...
Сапфир и вправду уже до самых десен открыл клыки. Рамон выглядел поспокойнее.
– Прости, старина, - сказал Тео Сапфиру, с трудом вынося не взгляд даже, а излучение укора мегатонной мощи.
– Ты у нас, все-таки, молод еще, слишком волнуешься... Ну подожди тут. Понюхай пока вокруг. Мы с Рамоном посмотрим.
Сапфир печально отвернулся. Рамон, прижав уши, нервно облизываясь, дал Тео взять себя за ошейник - и они вошли в двери из матового стекла, которые разъехались сами собой.
В галерее было почти безлюдно, только бродила съемочная группа какой-то телепередачи - рыжая мужеподобная девица перед камерами вещала в микрофон о вызове, брошенном обществу - да где-то в глубине зала невесело хохотали технопанки. А Рамон прилег на пол, содрогаясь от рычания, больше испуганного, чем злобного, и Тео горько пожалел, что взял пса, едва отошедшего от тяжелого стресса.
Инсталляции заключали кубы из толстого закаленного стекла. Тео несколько секунд пытался вычленить детали и смысл из этих нагромождений окровавленного и запекшегося мяса, рваных клочьев железа, каких-то острых обломков стальной арматуры, тусклой шерсти... Голова пса-трансформа, переломанного и распятого на блестящей плоскости ржавыми крючьями, с окровавленным никелированным штырем, пробившим насквозь нижнюю челюсть, смотрела прямо на Тео - Тео поразился достоверности глубокой и разумной муки в темно-карих стеклянных глазах - и тут глаза моргнули, и веки снова тяжело поднялись.
Тео опустил пистолет. На него смотрели псы, вплавленные в пластик и врезанные в металл, полуудушенные проводами, с белыми осколками костей, торчащими из перебитых лап, с полосами содранной шкуры, вшитыми в сетки из колючей проволоки, истощенные до того, что полукружья ребер распирали голую кожу на бритых боках. Их было не меньше десятка, живых, умирающих, искалеченных экспонатов - с безнадежной тоской в потухающих глазах, с темными полосками слез - и они, не в силах повернуть головы, следили за Тео одним движением зрачков.
Тео услышал шаги и обернулся. Молодой человек с бритым татуированным черепом в сопровождении толстого охранника шел к репортерше, которая замолчала и почтительно ждала. Рамон молча рванулся вперед так, что Тео едва его удержал.
– Это вы - Хайберт?
– крикнул через зал.
Бритый обернулся. Его взгляд был спокоен и самодоволен, глаза блестели холодным неживым блеском. Тео не усомнился ни на секунду - перед ним старый мертвяк.
– Я. Ваши нас уже проверяли, дяденька. Или ты мне еще одну собачку привел?