Зеленоглазая Богиня
Шрифт:
Афина не сумела сдержать стона, и в это же мгновение, очнувшись от какого –то наваждения, укусила его за губу.
Он вскрикнул, и Афина, воспользовшись, вскочила на ноги и отряхнула с платья невидимую пыль.
– Ты привел меня сюда, чтобы соблазнить?! – сорвалась на крик Афина, но резко замолчала, заметив, с какой обеспокоенностью Стефанос смотрит на затянувшееся темное небо.
На море начинался шторм. Стройный корабль, до этого деловито резавший волны, задрожал мелкой дрожью. Волнение усилилось.
– Беги в каюту! – завопил Стефанос, и Афина машинально повиновалась. Ее сердце учащенно билось. Он разбудил в ней прежнюю страсть, которую она так тщательно скрывала. Он заставил ее гореть в огне собственного желания. Он снова издевался над ней, причиняя нестерпимую боль!
Но она больше не юная девчонка, отдавшая сердце самому красивому мужчине на Земле.
Она – женщина и мать ребенка, потому на ней лежит намного больше ответственности, чем раньше.
Зайдя в роскошно обставленную в стиле модерн каюту, Афина тяжело опустилась на край кровати.
А ведь Дэвид никогда не испытывал к ней такого желания. Он просто делал то, что считал нужным, не заботясь о том, хочет она или нет. А Афина соглашалась с ним, чувствуя себя обязанной за то, что он воспитывает чужого ребенка.
Она до сих пор помнила испуг в глазах тети, когда та узнала, что племянница ждет ребенка от этого грека. Начались долгие нотации и упреки, прежде чем женщина уговорила ее рассказать все Дэвиду. К ее удивлению, он спокойно принял известие и благородно поступил, назвав чужого мальчика своим сыном.
У нее была размеренная и тихая жизнь, пока он снова не вернулся и не перевернул все с ног на голову.
Теперь она сомневалась, а была ли счастлива она на самом деле?
Прошло уже больше часа, но Стефаноса не было. Волнение охватило ее. А вдруг с ним что – нибудь случилось? Ее пронзила ужасающая мысль, что если Стефанос погибнет, то его маленькая дочка останется без родителей. Ее отдадут в детский дом, как и Афину. Ее родители погибли в авиакатастрофе, а девочку отдали в приют. Она помнила, как ужасно себя тогда чувствовала и молилась, чтобы ее поскорее забрали. Так и произошло. Правда, с опозданием, но все равно бесплодные тетя с дядей удочерили ее.
Афина обхватила плечи руками и стала раскачиваться, нервно глядя на дверь в ожидании, что она откроется.
Стефанос.
Она мучилась переживаниями, что с ним произойдет несчастный случай. Во всем виновата она! Не стоило ей соглашаться на эту поездку и снова почувствовать его губы.
Ненужно было совершать этот рискованный поступок.
Внезапно дверь распахнулась, и Стефанос в мокрой одежде с влажными волосами появился на пороге. Не контролируя свои эмоции, Афина вскочила и бросила ему на шею, крепко прижившись, боясь, что он исчезнет.
–
Афина отстранилась и покраснела, осознав, что позволила себе такую вольность. Но часть ее, самая смелая, толкнула женщину в его объятия. Она желала, чтобы все это было сном. Кошмарным сном.
– Со мной все хорошо –холодно произнес Стефанос –Но бушует буря, потому мы должны остаться на ночь тут.
Кровь застыла в ее жилах. Провести ночь с ним в одной каюте? Нет, этому никогда не быть. Она не позволит ему осуществить задуманное.
– Неужели нет другого выхода? – поинтересовалась Афина, уже зная ответ. Стефанос приподнял темную бровь и саркастически спросил:
– Ты такой хороший пловец, что в непогоду доплывешь до берега?
Афина промолчала, думая, как без нее будет ее маленький Ник. Она никогда не оставляла его одного больше, чем на час, а тут в компании чужих людей он будет вынужден провести всю ночь. Она еле сдержалась, чтобы не заплакать от отчаяния. Однако в следующий момент ее глаза расширились от ужаса.
Стефанос скинул мокрую рубашку, представляя ей возможность любоваться голым мускулистым торсом, отливающим бронзой и покрытым черными завитками волос. Когда – то она покрывала каждый дюйм этого тела, даже маленький шрам на предплечье. Он не смущался своей наготы и держался с естественной грацией атлета, и Афина невольно залюбовалась им.
Да, это он, мой любимый и единственный! — думала она. Правда, он предал меня однажды и наверняка сделает это снова... но теперь я смогу противостоять ему.
Отведя взгляд, Афина тихо произнесла:
– Я не могу провести с тобой ночь.
Стефанос подошел к ней и, приподняв пальцем ее подбородок, заставил посмотреть себе в глаза:
– Ты все – таки боишься меня?
– Нет.
– Боишься своего желания? – хитро процедил он, и Афина, вспыхнув, выпалила:
– Да нет у меня к тебе никакого желания!
Он резко отпустил ее и хмуро проскрипел:
– Конечно, я должен был понять это еще пять лет назад.
– Стефанос… - только и сумела выговорить Афина, пока мужчина подошел к бару и достал бутылку виски. Умело отвинтив пробку, он достаточно много плеснул в бокал и снова повернулся к ней.
«Месть», — напомнил он себе. Но месть была далеко не единственной причиной. Мужчину тянуло к Афине, как когда-то в юности, несмотря ни на что. Его желание было не тридцатилетнего мужчины, а подростка, мечтающего снова попробовать запретный плод.
– Ты переоцениваешь себя, Афина – покачал головой Стефанос – Моя воля, я бы вышвырнул тебя из своей жизни навсегда.
— Каким образом ты собираешься избавляться от меня? Снова затащив в постель? — осмелившись, спросила женщина, склонив голову.