Зеленые холмы Африки. Проблеск истины
Шрифт:
– А почему они такие красные? – спросила Мама.
– Вывалялись в глине, – ответил Старик. – Надо поторапливаться, пока совсем не стемнело.
Солнце село, когда мы вышли из леса и увидели внизу холм, откуда раньше высматривали в бинокль дичь. Нам следовало спуститься вниз, перейти овраг и вернуться в лагерь тем же путем, но нам вдруг пришла в голову нелепая мысль пройти краем леса прямо по горному склону. Придерживаясь четко намеченной линии, мы в полумраке преодолевали одно из другим глубокие ущелья, издали казавшиеся небольшими рощицами, скользили по склонам, цепляясь за лозы, спотыкались,
Буквально на четвереньках мы преодолели два глубоких ущелья, а потом при свете луны вышли к крутому горному отрогу, на который взбирались мелкими шажками, лишь изредка позволяя себе увеличить шаг, или карабкались, почти прижавшись к земле, смертельно усталые, изнемогая под тяжестью ружей. Перевалив гуськом через хребет, мы почувствовали облегчение. Перед нами в сиянии луны расстилалась равнина. И опять начались спуски и подъемы, но теперь это были небольшие холмы, и хотя мы валились от усталости, но впереди уже замаячили огни нашего лагеря.
И вот ты уже сидишь у костра, поеживаясь от вечерней прохлады, пьешь виски с содовой в ожидании, когда брезентовая ванна наполнится на четверть горячей водой.
– Ванна готова, бвана.
– Черт побери, никогда больше не смогу охотиться на горных баранов, – говорю я.
– А я и раньше не могла, – говорит Мама. – Это все вы меня заставляли.
– Да ты держишься в горах увереннее, чем любой из нас.
– Как вы думаете, Старик, пойдем мы снова охотиться на баранов?
– Даже не знаю, – ответил Старик. – Думаю, все зависит от обстоятельств.
– Ужаснее всего езда на этих чертовых машинах.
– Если б мы каждый вечер проходили такое расстояние, как сегодня, то прошли бы весь путь за три перехода и даже не почувствовали бы этого.
– Да. Но я все равно не перестану бояться змей, даже если целый год буду ходить на такие расстояния.
– Со временем привыкли бы.
– Нет, – сказал я. – Боюсь их до ужаса. Помните мою реакцию, когда мы соприкоснулись руками за деревом?
– Еще бы! – отозвался Старик. – Вы отпрыгнули на два метра. Вы действительно так сильно их боитесь или это всего лишь разговоры?
– Ужасно боюсь, – признался я. – И всегда боялся.
– Что с вами случилось, мужчины? – спросила Мама. – Почему сегодня нет разговоров о войне?
– Мы слишком устали. А вы воевали, Старик?
– Куда уж мне! – сказал Старик. – Ну, где же этот парень? Почему не несет виски? – И позвал притворно слабым фальцетом немощного человека: – Кейти… Где ты, Кейти-и?
– Пора ванна, бвана, – повторил Моло тихо, но настойчиво.
– Сил нет.
– Может, тогда Мемсаиб ванна? – с надеждой спросил Моло.
– Я пойду, – сказала Мама. – А вы поскорее заканчивайте с виски. Есть хочется.
– Ванна? – спросил сурово Кейти у Старика.
– Сам лезь в ванну, – огрызнулся Старик. – Не приставай.
Кейти отвернулся, и в свете костра была видна его кривая улыбка.
– Ну ладно, ладно, – сказал Старик. – Выпьем еще? – спросил
– Давайте по одной, и – в ванну, – предложил я.
– Ванна, бвана М’Кумба, – сказал Моло.
Мама подошла к костру в голубом халатике и высоких сапогах от москитов.
– Идите же, – сказала она. – Никто не мешает вам выпить еще после ванны. Вода великолепная – теплая и мутная.
– Чувствую, от нас не отвяжутся, – погрустнел Старик.
– Помнишь тот случай, когда мы охотились на баранов, у тебя слетела шляпа и чуть не повисла у одного из них на рогах? – спросил я жену, улетев мыслями под действием виски в Вайоминг.
– Иди прими ванну, – сказала Мама. – А я приготовлю себе коктейль.
Утром мы собрались еще до рассвета, позавтракали и вышли на охоту. Мы прошли по краю леса, осмотрели глубокие долины, где Друпи видел буйволов перед восходом солнца, но сейчас там никого не было. После долгих бесплодных поисков мы вернулись в лагерь и решили послать грузовики за носильщиками, чтобы самим пешком отправиться к тому месту, куда стекал горный ручей и где должна быть вода; недалеко от того места мы за день до этого видели носорогов. Там мы разобьем лагерь и начнем осваивать новые места у края леса.
С грузовиками должен был приехать Карл из того лагеря, где он охотился на куду. Похоже, ему там все надоело или даже опротивело, и мы подумали, что Карлу не помешает на следующий день отправиться в Рифт-Велли – подстрелить что-нибудь на обед и поохотиться на сернобыка. Если нам попадется приличный носорог, мы тут же пошлем за ним. Попусту мы решили не стрелять, чтобы не спугнуть носорогов. Но наши мясные запасы подходили к концу, и тут нам очень мог помочь Карл. Носороги, похоже, пугливые звери, а я знаю еще по Вайомингу, что все пугливые звери покидают территорию, на которой ты охотишься, – будь то долина, или гряда холмов – после первых редких выстрелов. Мы все обдумали, Старик посоветовался с Друпи, и только тогда мы отправили грузовики во главе с Дэном нанимать носильщиков.
Ближе к вечеру грузовики вернулись с Карлом, его снаряжением и сорока мбулусами, красивыми туземцами во главе с напыщенным вождем, единственным, кто носил шорты. Карл похудел, у него был землистый цвет лица и усталый взгляд – казалось, он пал духом. В горном лагере, охотясь на куду, он провел восемь дней, и рядом не было никого, с кем он мог бы хоть словом перекинуться по-английски. В результате они видели только двух самок антилоп и спугнули одного самца, не успев подойти к нему на расстояние выстрела. Проводники уверяли, что видели и второго самца, но Карл не сомневался, что второй был конгони, а может, они сами сказали, что он конгони, – словом, Карл не выстрелил. От этого на душе у него было скверно – в общем, охота не удалась.
– Рогов я не видел. Не думаю, что это был самец, – сказал он. Теперь охота на куду была для Карла больным местом, и мы старались эту тему не затрагивать.
– Убьет сернобыка – и успокоится, – заверил нас Старик. – Естественно, что сейчас он расстроен.
Карлу понравился наш план по освоению нового места, и он не возражал стать на время добытчиком мяса.
– Как скажете, – повторял он. – Все, что хотите.
– Надо дать ему пострелять, – сказал Старик. – И он опять обретет форму.