Зеленый фронт

Рус

– Какое это имеет значение? Кто она сама? Кто ее родители? С кем она спит и что она есть? Главное, она может принести пользу стране! Только это сейчас имеет значение.

Старшина печально вздохнул.

– Это же сестра его, - прошептал он, кося взглядом в сторону высокого дуба.
– Родная сестра... И ты мне предлагаешь, отдать ее... Лучшего способа подписать себе смертный приговор ты точно не найдешь!

Боль сразу же отступила куда-то в сторону. «Его сестра..., - прозвучавшая мысль просто снесла его мозг.
– Да, он же... Боже мой! Какая к лешему Москва?».

–

Что тут такое? Что за столпотворение? Вот где они сидят?
– прямо из толпы вылез и начал орать врач, также ходивший с ними на операцию по освобождению заложников.
– Товарищ капитан, вы собрались улетать? Да? Как, мне интересно бы узнать? А на Абая не надейтесь... В самые ближайшие время он умрет. С такими ранами как у него, люди вообще не живут!

Оба командира вскочили как ошпаренные. Смерть Абая сильно ударяла по обоим. Если первый точно терял как минимум опытного солдата и потенциального «подопытного кролика» для советских врачей, то второй оставался без одного из самых сильных защитников партизан. Оба не сговариваясь рванули в сторону наспех оборудованной операционной. Таким громким словом называлась здоровенная немецкая палатка с огромным пологом, куда запросто можно было вместить около двадцати человек.

– Да вот он, - махнул рукой врач на небольшой занавешенный уголок.
– Вы посмотрите сами!

Действительно, врач не преувеличивал. Пока два лидера сотрясали воздух, якут продолжал терять кровь.

– Как это так, доктор?
– из капитана, казалось, окончательно вынули внутренний стержень.
– Вы, что совсем ничего не можете сделать?
– Плотные марлевые тампоны медленно впитывали кровь, становясь похожими на огромных пиявок, присосавшихся к ране.

Невысокий человек с жидкими черными волосами лежал практически неподвижно. Его руки были неестественно выгнуты, словно имели дополнительный сустав. Потрепанный комбинезон на груди был порван в клочья и из темно-зеленого приобрел буроватый оттенок.

– Я похож на волшебника?
– Карл Генрихович, осторожно касаясь рваной ткани, освободил раны.
– Видите? В него выпустили почти обойму... А с боку кажется ножом задели. И что с ним делать?

Скрюченное тело начало трясти. Все нарастало волнообразно. Легкие, еле заметные судороги, резко сменялись мощными рывками от которых тело едва не подпрыгивало.

– Олухи!
– если только не взвизгнул врач.
– Держите его! Руки! Сверху налегай! О! Больно! Лягнул меня...

Два здоровых мужика навалились на Абая, который несмотря на свое тщедушное тельце, оказался исключительно здоровым. Девяностокилограммовые туши Смирнова и Голованко с трудом удерживались на лежащем якуте.

– Осторожно! Кровь! Опять пошла кровь!
– Очнувшийся от удара, врач снова взялся за руководство.
– Крепче наддай! Надо остановить кровь! Да, что же это такое?! Нож! Ноже мне! Реж, старшина! Реж!

Из ран вместе с вступающей кровью лезли светлые нитевидные отростки, так отвратительно похожие на заразных паразитов. Они пробивались сквозь марлевые тампоны, окрашиваясь в ярко красный цвет. Небольшие тельца мягко покачивались, будто извиваясь...

–

Еще лезут, боже мой!
– плоть якута в некоторых местах с треском лопалась и оттуда лезли целы пучки древесных нитей.
– Откуда же они берутся!

Внезапно, якут захрипел. Багровое от напряжения лицо немного приподнялось и выплюнуло темный сгусток какой-то мерзости.

– Аал Луук Мае, - шевелились потрескавшиеся губы.
– Я иду к тебе! Элей ботур готов служить тебе, Владычица Великого леса...

– Что он говорит? Я ни чего не расслышал!
– воскликнул капитан, державший раненного за ноги.
– Что он там бормотал?

– Отпустите меня, дети железа, - шептал Абай, открыв красные как кровь глаза.
– Отпустите меня в лес... Я не могу больше здесь находиться... Аал Луук Мае, я иду к тебе!

Тело дернулось в последний раз и замерло. Шумно дышавшие мужики не сразу сообразили, что стиснутое со всех сторон тело, больше не старается вырываться. Карл Генрихович осторожно коснулся его виска, стараясь нащупать биение сердца.

– Кажется, теперь точно все, - с горечью вздохнул он.
– Что теперь делать?
– его взгляд остановился на Смирнове.
– Товарищ капитан, его надо доставить в Москву. Этому телу просто цены нет... Здесь я с этим примитивом ничего не смогу узнать!

– В Москву..., - пробормотал разведчик, не отрывая взгляда от лежащего тела.
– Как? Пока будет запрос да прибудет самолет, от тела может ничего не остаться... Черт! Что же я предъявлю там?! А?

57

Дальний секрет партизанского отряда расположился прямо в самой гуще орешника, в его тесно переплетенных лещинах. За многочасовое бдение караул оборудовал себе удобный наблюдательный пункт. За стеной прутьев было все аккуратно срезано, на слегка торчащие обрезки накидали земли и все это сильно утоптали. Однако Пашку, одного из самых юных бойцов отряда, такие удобства совсем не радовали. Пожалуй все было совсем наоборот...

– Вот, черти полосатые, - ругнулся тот в полслова сразу же оглянулся, не слышало ли кто.
– Чего толку здесь сидеть? Почитай возле самого болота штаны протираю... Вона, дальше только тина да жабье!

С угрюмым видом он вытащил из-за пазухи с трудом выпрошенный наган. Сергеевич его выдавал с таким лицом, словно отрывал от груди собственного ребенка.

– И чего он?
– продолжал спорить Пашка с командиром.
– Як на посту можно без оружия? Да ни в жизнь нельзя! А вдруг немчура какая пойдет... Я раз! На! На!

Боек револьвера несколько раз щелкнул. Юный партизан с настороженным видом водил стволом оружия по сторонам, выцеливая скрывающегося врага.

– Где же ты, немец проклятый? Подь-ка сюды!
– бормотал она, крепко сжимая ободранную рукоять.
– А-а-а-а-а! Больно ведь! Ну-ка отпусти ухо!

Невысокий потрепанного вида дядька неожиданно выскочил из-за дерева и уцепил мальчишку за ухо. От испуга тот выронил револьвер на земля и засучил ногами по ореховым пруткам.

– Отпусти, дядька!
– с трудом не срываясь на плачь, кричал он.
– Больно ужо! Отпусти, а то щас как крикну! Наши в миг тебе выдадут горячих...