Зеленый фронт
Шрифт:
– Ах ты крыса, срочно мне связи!
– пнул со всей силы майор, пытаясь одновременно пригнуться.
– Пристрелю! Поднялся! Бегом!
Со стороны двери кто-то яро отстреливался. «Похоже, пулемет, - с облегчением вдохнул Вилли, садясь у стены.
– Кто-то закрепился у входа... Там узко. Пройти не должны. Так, где еще патроны? Черт!». Пулемет замолк.
– Ej, nemzura, wihodi s podnjtimi rukami, - с улицы раздался чей-то звонкий голос.
– Polosil ja washego pulemetzika! Hande hoch!
– Сволочь, сдаться предлагает, - пробормотал
– Точно, грохнули пулеметчика... Но как? Там же близко не подобраться! Смотри-ка, бегут, - из окна было видно, как к комендатуре бежали человек десять гражданских с оружием.
– Еще немного и возьмут в клещи... Эй, профессор, ты здесь? Его не должны захватить в плен.
В ответ никто не отозвался. Эта часть здания казалась совершенно вымершей. По просторной комнате ветер гонял невесомые бумажные листки с готическим шрифтом. С одной из стен прямо на разбитые окна воодушевленно смотрел Гитлер, всем своим видом должный внушать неизбежность победы арийского духа над всеми недочеловеками.
– Что-то не помогает, - рассмеялся фон Либентштейн, подмигивая портрету.
– О! Вот это сокровище..., - за шкафом, возле которого он так удачно присел лежал ящик с гранатами; по-видимому, убрать еще не успели.
– К счастью, не успели! Это мы еще повоюем! Эй, ты, мешок дерьма, здесь есть еще выход?
– вопрос он сопроводил смачным ударом по едва виднеющейся фигуре офицера.
– Что? Громче! Туда! Дерьмо!
– Nemzura, nu kak, reshil sdawatsj?
– голос с улицы не унимался, видимо, предлагая сдаться.
– Wihodi, padla!
– Иди и возьми меня, большевистская мразь!
– со смехом заорал майор, вставляя новую обойму в автомат.
– Я жду тебя!
– Ah, ti kosel!
– в ответ грянул выстрел, сделавший еще одну дырку в портрете фюрера.
– Все, пора!
– решился Вилли, делая бросок в коридор.
– Держи, подарок из Германии!
– в сторону выхода один за другим полетели две гранаты.
Не дожидаясь взрыва майор бросился в обратную сторону коридора. Где-то там должен был находиться еще один вход, который для него мог стать спасительным выходом.
– Stojt, padla!
– гремел ему вслед злой голос.
– Wse rawno ne ujdesh! Ej, Abaj, on k tebe idet! Prinimaj!
Даже не оборачиваясь, он дал в сторону голоса очередь из автомата. «Кажется, здесь, - грохот выстрелов отдавался ему в виски.
– Лестница! Вниз! Вот! Замок, черт!». Не останавливаясь, Вилли пинает дверь ногой, от чего ее вышибает наружу. Свобода!
– Sdorowa, nemezkij zelowek!
– он буквально налетел на что-то невысокое, но тяжелое, словно хороший немецкий шкаф.
– Moj powelitelniza Aal Luuk Mae dawno use sdet tebj!
Сбитый с ног майор, снизу вверх, смотрел на стоявшего перед ним невысокого человека, голова которого была укрыта капюшоном. Темно-зеленая ткань в грязных разводах медленно сползла на плечи и на офицера глянули темные, почти чернильные глаза. Азиат!
– Aal Luuk Mae! Aal Luuk Mae!
–
– Aal Luuk Mae!
Но главное были даже не глаза! Нет! Глаза майора были прикованы к рукам, которые держали клинок перед его глазами. Это были обычные руки! Совершенно обычные руки, если бы не иссиня черные пруты, которые плотно обвивали пальцы и ладони человека. Они казались живыми, потому что легонько пульсировали и дергались.... Длинные черви, ожившие чтобы грызть плоть! Клинок и руки медленно начали приближаться к его голове!
– Aal Luuk Mae, primi etogo zeloweka k sebe!
– губы расплылись в безумной улыбке , обнажая желтые выщербленные зубы.
– Eto nastojsij wrag! Eto nastojsaj krow!
Вилли покрылся холодным потом. Он попытался отодвинуться назад, но уткнулся в остатки висевшей двери.
Eto nastojsij wrag! Eto nastojsaj krow!
– человек продолжал что-то говорить.
– Aal Luuk Mae! Aal Luuk Mae! A-a-a-a-a!
Бах! Бах! Бах! Майор вздрогнул! Азиат что-то зашипел..., глаза закатились и он рухнул прямо на Вилли.
– Это, я, Шпанер!
– кто-то тормошил майора, пытаясь привести его в чувства.
– Да поднимайтесь же скорее! Сейчас здесь появятся эти бандиты! Нам надо срочно уходить!
– Сейчас, профессор, - мотая головой, бормотал Вилли.
– Признаюсь, вы появились очень вовремя... Но подождите пару минут. Мне надо посмотреть этого азиата. Да, знаю! Сейчас!
Шпаннер изломанно дергал головой по сторонам, опасаясь партизан. Майор тем временем брезгливо приподнял капюшон и сразу же отбросил ткань.
– Боже мой что это такое?
– его пальцы вновь ухватились за край ткани и потянули вверх.
– Это же то, что мы ищем! Профессор, дери вас за ногу! Смотрите, видите это! Да, смотрите на черные жгуты. Видите! Они до сих пор сокращаются! Бог мой! Сколько раз вы в него стрельнули? Два — три! Вы же попали... Но он до сих пор жив!
– Не может быть! Три раза! Я три раза нажал на курок..., - шептал профессор.
– Этот варвар не может выжить после такого.
Зеленая ткань с треском порвалась на груди азиата. Майор сразу же отдернул руки от тела, со страхом уставившись вниз. Обнажилось что-то светлое. «Кожа!
– подумал фон Либенштейн, пытаясь унять пробившую его дрожью.
– А что это такое? Боже! Это же выходное отверстие...». Потом с чавканьем что-то брызнуло в сторону.
– Пуля!
– изумленно прошептал Вилли, не веря своим глазам.
– Это же ваша пуля... Смотрите, профессор! У вас ведь вальтер? Так? Точно! Его организм не принимает железо! Он регенерируется! Боже мой!
На светлой коже, где несколько минут назад виднелись отверстия от пуль, остались лишь едва заметные шрамики. Ткань в области сердца вновь приподнялась и опустилась, а потом опять приподнялась и опустилась... Было похоже, что одежда азиата живет своей собственной жизнью, которая никому не подвластна.