Зелимхан
Шрифт:
— Рассказывал, будто его назначили писарем в
соседний аул, а он отказался и, возвращаясь в Ведено,
заглянул по пути ко мне.
— Обо мне, разумеется, спрашивал?
— А как же. Очень хвалил тебя, говорил даже, что
ты ему родственник, — чуть заметно усмехнувшись,
сказал старик. — Упрекал нас, мол, плохо поддерживаем
тебя.
— Понимаю, — сказал Зелимхан, немного
подумав. — Никакой, конечно, он мне не родственник, но
дело
что я где-то в этих горах, вот они и послали этого
подлеца проверить, а по возможности и «выяснить, за кем
установить слежку, чтобы выйти на мой след.
— Я тоже догадывался, что здесь нечисто... —
сказал старик, выбирая не слишком жирный кусок мяса.
— А потому я сказал ему, что хоть и слышал об абреке
Зелимхане, но никогда не видел его.
— Вот оно как! — вздохнул харачоевец. Он ел
медленно и мало, подкладывая все лучшие куски гостю.
— Кстати, скажи мне, — поинтересовался Зока, —
он действительно такой грамотей, что может работать
писарем?
— К сожалению, может, — ответил Зелимхан. — Да
ты, наверное, знал Веденского купца Кюри?
— Знал, конечно.
— Так это его сын Багал, по прозвищу
Одноглазый. При жизни отца он успел выучить русскую
грамоту, а после его смерти, промотав все свое состояние,
стал служить тому, у кого есть чин, а главное —
деньги, — абрек сокрушенно покачал головой. — Эх, и
многих же заставил поплакать его грязный язык!
Когда с едой было покончено, оба мужчины
некоторое время молчали. Каждый думал о своем. На лице
старика застыло выражение сосредоточенности, его
глубоко сидящие глаза слегка сузились и подернулись
грустью. Он что-то хотел сказать, но Зелимхан
опередил его:
— Вот ты говоришь, собери побольше людей,
организуй отряд, — он посмотрел на старика, — а вдруг в
наш отряд проникнет вот такой, как этот Одноглазый?
— Ну и что? — не понял Зока.
— Да он всех нас тут же и продаст, — ответил
абрек, глядя на старого пастуха с тревогой, словно это
предательство уже свершилось. — И пропадешь ни за
грош...
— Плохие люди везде бывают, — вздохнул
старик. — Надо только вовремя разгадать их замыслы.
— Нет, Зока, человека можно проверить только
делом, а словам я не верю, — Зелимхан смотрел куда-то
в сторону. — Вот, например, пришел ко мне недавно
один и говорит: «Возьми меня, Зелимхан, в абреки».
Я спрашиваю его: «С чего это ты вдруг решился на
такое дело?» «Ненавижу, — говорит, — царских
чиновников,
спрашиваю, — все сволочи?» «Все», — отвечает.
«Ладно, — говорю ему, — вот и я знаю одну такую
сволочь — шалинского пристава. Убей его и приходи
тогда ко мне...»
— Ну и пришел?
— Нет. — Зелимхан пожал плечами и горько
усмехнулся. — Да он и не собирался в абреки, подослали его
или сам додумался моей головой купить благоволение
начальства.
Оба умолкли, словно прислушиваясь к пению лесных
птиц.
— Вот переправлю их в горы Галашек, — снова
заговорил Зелимхан, кивнув в сторону женщин, — а сам
буду кочевать. Ни одна собака не поспеет за мною, —
он сделал небольшую паузу и продолжал: — А
впрочем, завтра должен заехать к тебе Аюб, так передай
ему, чтобы послал хабар ! нашим, пусть все соберутся
в пятницу вечером в Чиллан-ирзе.
— Вот это дело! — сразу повеселел старше.
— Есть у меня один план, — сказал харачоевец.
— Еще скажи Аюбу, чтобы он от моего имени написал
письмо Вербицкому: «Жди меня, баба-атаман
Вербицкий, в Кизляре». Пусть так и напишет: «баба-атаман».
Зока не стал расспрашивать о подробностях
предстоящей затеи Зелимхана. Старик знал, что тот скуп на
слова, когда речь идет о деле, которое еще не сделано,
а потому просто сказал:
— Хорошо. Все будем в сборе.
В эту минуту где-то совсем рядом раздался выстрел.
Оба вскочили и метнулись в сторону, где лежало их
оружие.
— Тьфу ты, черт! — выругался Зелимхан, увидев
Бици, которая с ружьем в руках направлялась к
бревну, чтобы проверить, попала ли она в цель. Муги
вертелся рядом с матерью и, тыкая пальцем в бревно,
пытался что-то доказать ей.
— Не ругай ты их, — попросил старик, — ты ведь
сам дал им ружья, вот они и торопятся научиться
стрелять. Идем, лучше поможем им.
Зелимхан поставил цель в ста шагах и сказал:
— А ну, Зезаг, покажи-ка нам, как ты угостишь
пулей царского офицера.
Смущенная молодая женщина стояла, не зная, что
ей делать. Тогда абрек взял ружье и показал ей, как
надо прицеливаться. Потом, отойдя в сторону,
скомандовал:
— Стреляй!
Зезаг выстрелила один, другой, третий раз, но все
мимо цели. Не в пример ей Бици стреляла хорошо.
— Напрасно тратишь патроны, — крикнул
Зелимхану Зока. — Оставь Зезаг в покое, она не хочет