Земля надежды
Шрифт:
— Вы предстали перед судом, — заявил Брэдшоу.
— Я вижу, что вынужден подчиниться силе, — провокационно заявил король.
Он поднялся с места и сделал характерный слабый жест рукой, хорошо знакомый королевским слугам и означавший, что они могут поклониться и уйти. Джон сразу узнал этот жест, но не думал, что кто-нибудь еще из присутствующих поймет — король просто давал команду разойтись. Король больше не желал там оставаться.
— Ответь на обвинения, — беззвучно прошептал Джон.
Но стража уже сомкнулась вокруг короля, и он покинул зал суда.
Среда, 24
Среду Джон провел с Френсис, бездельничая в ее маленьком доме. Суд проводил закрытое заседание.
— А что они теперь делают? — спросила Френсис.
Она месила тесто на кухонном столе. Джон сидел подальше, на безопасном расстоянии, чтобы не попасть под вихрь разлетающейся муки. Френсис училась искусству домашнего хозяйства у Эстер, а это, безусловно, означало, что она всегда будет знающей поварихой. Но ее стиль был более энергичным, нежели точным, поэтому иногда, после очередной катастрофы с хлебом в печи или сгоревшим горшком, Александру приходилось посылать за обедом.
— Слушают свидетелей, — сказал Джон. — Чтобы придать процессу налет легальности. Все и так знают, что он поднял штандарт в Ноттингеме. Едва ли необходимо выслушивать показания свидетелей о том, как все происходило.
— А тебя не вызовут? — спросила она.
Он покачал головой:
— Они выискивают всякие мелочи. Они вызвали человека, который красил древко штандарта. А по поводу сражений они используют свидетельства тех, кто сражался на войне от начала до конца. А я был там только в самом начале, если ты помнишь. Я был с ним в Гулле, но об этом все уже благополучно позабыли. Я никогда не видел настоящей битвы.
— Ты жалеешь об этом? — спросила она с прямотой своей мачехи. — Ты жалеешь, что не остался с ним?
Джон покачал головой:
— Мне страшно не нравится, какой оборот все это приняло. Но в любом случае его дорога, куда бы она ни вела, была плохой, — честно признался он. — И мы все оказались бы в гораздо худшей ситуации, если бы он победил. Я точно знаю.
— Это из-за католиков? — спросила она.
Джон подумал, прежде чем ответить.
— Да, я думаю. Даже если он сам не католик, то королева, а вместе с ней и половина двора, уж точно. Дети — почти наверняка. Так и получается, что сначала принц Карл, потом его сын, а потом снова двери настежь для папы, священников и монастырей для мужчин и женщин, и снова бремя веры по приказу господина.
— Но ты сам даже не молишься, — напомнила она.
Джон ухмыльнулся.
— Ну да. Но я хочу не молиться так, как я этого хочу. А не так, как у католиков.
Френсис фыркнула от смеха, и он помолчал, дав ей отсмеяться.
— Я путешествовал слишком далеко и видел слишком многое, чтобы с готовностью поверить во что-нибудь. Ты это знаешь. Я жил с людьми, которые совершенно искренне молятся Большому Зайцу, я молился с ними, и иногда мне казалось, что он отвечает на мои молитвы. Я больше не могу верить во что-то одно. Я всегда вижу все с дюжины разных сторон.
Он вздохнул.
— Из-за этого мне самому с собой бывает нелегко, из-за этого я получаюсь плохим мужем и отцом. И, Бог свидетель, из-за этого я — плохой христианин и плохой слуга.
Френсис перестала месить тесто и посмотрела на него с любовью.
— Я не думаю, что ты — плохой отец, — сказала она. — Как ты говоришь, ты видел слишком много, чтобы иметь одну-единственную точку зрения и одну-единственную
— Мой отец путешествовал еще дальше и видел еще более странные вещи, но он все равно любил своих господ до самой смерти, — сказал Джон. — Я никогда не видел, чтобы он проявлял хотя бы малейшее сомнение.
— Тогда были другие времена. — Она покачала головой. — И он отправлялся в дальние страны как простой путешественник. А ты жил в Виргинии с тамошними людьми. Ты ел их хлеб. Конечно, ты теперь видишь два варианта, как жить. Потому что ты сам жил двумя способами. А у нас в стране все изменилось, когда король поднял оружие на свой собственный народ. До этого у нас никогда не было выбора. А теперь и ты, и многие другие видят дюжину различных вариантов, потому что они, эти варианты, действительно существуют. У твоего отца был только один путь в жизни — следовать за своим господином. А ты сейчас можешь следовать за королем, или за Кромвелем, или за парламентом, или за армией, или стать левеллером и требовать земли для всех нас. Или ограничиться тем, что защищать только свою деревню, или вообще повернуться ко всем к ним спиной и эмигрировать, или закрыть калитку в собственный сад и больше ни с кем не иметь дела.
— И что бы ты сделала? — спросил Джон, втайне восхищаясь политической хваткой дочери.
— А мне не нужно выбирать, — самодовольно сказала она с хитрой, еле заметной улыбкой. — Я для этого и вышла замуж за Александра.
— А он какой стороне служит?
Она откровенно расхохоталась.
— Он служит тому господину, который хорошо платит, — сказала она. — Как и большинство людей. Ты же сам знаешь.
Четверг, 25 января 1649 года
Высокий суд собрался в зале Вестминстерского дворца, расписанного батальными сценами. Джон помнил этот зал еще со времен своей службы при дворе и провел Александра через лабиринт кулуаров, приемных и туалетных комнат, пока наконец они не добрались до боковой двери, через которую и проскользнули в зал.
Этот день был посвящен зачитыванию взятых накануне показаний свидетелей, подписанных под присягой. Интересного в них было мало — невнятное описание короля верхом на коне, скачущего над телами раненых солдат, не заботясь о них. Обвинения в адрес роялистских офицеров, допускавших мародерство на поле битвы, расхищение оружия убитых солдат и воровство из карманов раненых.
— А вот это очень плохо, — тихо сказал Джону Александр. — Вот у Кромвеля с этим очень строго. У него мародерства нет. Это будет сильный довод против короля.
— Да какое это имеет значение, если речь идет о тирании и государственной измене, — угрюмо ответил Джон.
Один свидетель, Генри Гуч, свидетельствовал о том, что король пытался нанять иностранную армию для завоевания Англии даже во время переговоров с парламентом о возвращении на трон.
— Может, он лжет, — прокомментировал Джон.
Александр пожал плечами:
— Мы знаем, он собирал армию в Ирландии и умолял шотландцев вторгнуться к нам. Мы знаем, что перед тем, как народ Парижа восстал против своего короля и выгнал его из города, королева пыталась подвигнуть французскую армию выступить в его защиту. Это еще одно свидетельство вдобавок к тем, что мы уже знаем.