Земля точка небо
Шрифт:
– СТОП! – рявкнул мегафон, и гомон публики улегся, не успев разрастись. Головы поворачивались одна за другой, и кепки в зале сменялись бритыми затылками.
– Рекламу! – Бергалиева взобралась на какой-то осветительный ящик. Она махнула рукой, и Лиза увидела, как между рядами одна за другой гаснут камеры.
Директриса развернула мегафон в лицо меховой ведущей.
– Заканчивайте, освобождаем зал. Представление окончено.
Но в зале, к счастью, были не только люди Бергалиевой. И не только суровые дети. Здесь и там по-прежнему чернели объективы. И не только с государственного.
– Катька! – сказала она Максу, который вился у ее уха. – Это Катькины.
И не только. Штук десять любительских мыльниц. И даже насупленные юноши кое-где снимали их на свои бюджетные телефоны.
– Бергалиева Тамара Владимировна, – пробубнил со всех сторон голос Димы, и публика снова притихла. Охранники прекратили осаждать журналистов. Активные избиратели опять уставились на сцену. Они слушали и ждали.
– Исполнительный директор, студия «Мега-44», – читал Дима. – Член совета директоров сети вещания… кабельной сети вещания «Мега-44й» Место рождения – Узбекистан. Отец…
– Заткни ЕБАЛО!
Все лица повернулись к Бергалиевой. Все уцелевшие камеры теперь были направлены ей в лицо, и директор беспомощно косилась по сторонам, переводя взгляд с одной на другую, и вдруг публика взорвалась.
Свист и ор. Вопли и аплодисменты. Хмурые дети больше не казались недовольными. Они веселились как школьники, перед которыми опозорилась нелюбимая директриса.
Когда Лиза покинула ненавистную сцену и двинулась прочь, ее охрана уже была отозвана. Бергалиева тоже пропала, и черт с ней. Кепки расступались перед Лизой и Максом, а Диме и вовсе свистели вслед, и орали «зиг хайль», и каждый второй норовил похлопать его по спине.
25 мая 2005 года
В густом небе раскатистой нотой ревел самолет. Тяжелая летняя жара придавала город, не дождавшись, когда закончится май. Лиза отключила вентилятор и перенесла его на кухню.
Третий день ей было катастрофически нечем заняться. Она скиталась по квартире будто кочевник – из спальни в гостиную, оттуда на кухню, оттуда в кафельный полумрак ванной.
«Эксперт по ничего-не-деланью», дразнила себя Лиза. Как же, как же.
Нет, дел было полно. Стоило прибраться, стоило разобрать чемодан, который валялся у ее кровати еще с возвращения. Можно было выйти на крышу. Или выбраться погулять.
Только ей не хотелось ничего. Лиза спала, грызла сухие завтраки, пила чай. Иногда читала заметки в интернете. Пару раз даже смотрела телевизор.
Ей больше незачем было искать союзников. Элиза Фрейд покинула новости и выпала из коллективного сознания. Лизу почти не вспоминали на форумах, о ней больше не шутили в КВН. И она впервые радовалась этому.
Свежий поддельный выпуск «Z&N» вышел на экраны в понедельник вечером, как обычно. Как ни в чем не бывало. Как будто Лиза до сих пор отдыхала в Европе. Это был последний из них. Студия молчала, и о новом выпуске, похоже, речи не шло.
Если о ком и говорили теперь постоянно, так это о Диме –
«Как с иудаизмом», – вспоминала Лиза разговор с Катькой. Не сами его слова подняли шум, а их контекст. То, как они были сказаны, и когда, и в чей адрес. И сколько пройдет времени, пока кто-то из гонимых увяжет эти слова с ее именем.
Лиза взяла чашку, побрела в гостиную и осела перед черным экраном.
Щелк. Помехи.
Щелк. Помехи.
Щелк. Настроечная таблица.
Щелк. Она было подумала, что телевизор поломался, но…
Щелк.
– …к счастью, местным властям пока удается контролировать ситуацию, хотя в отдельных районах столицы и Подмосковья обстоятельства по-прежнему остаются критическими, – сообщил диктор.
На экране плыли странные кадры: центр города, потом какие-то окраины, потом, кажется, даже Ленинградский – везде неподвижные колонны машин, повсюду крики и беготня. Каких-то бледных людей ведут из-под земли. Спасатели в касках толпятся возле «скорой помощи».
– По предварительным данным, число граждан, запертых в тоннелях метро и нерабочих лифтах, может превыша…
Щелк, – и экран погас.
Сжимая в руке тяжелую горячую чашку, Лиза встала и побрела в коридор. Она тронула выключатель.
Щелк. Никакого эффекта.
Она попыталась собрать разбежавшиеся мысли. Подумаешь, нет света. Ладно в Москве – там, где она жила прежде, его выключали постоянно.
«Нет», – остановила себя Лиза. Зачем это самоуспокоение. Лучше было позвонить Катьке и всё разузнать.
Стараясь не бежать, она прошла в кухню, где вяло поворачивался утихший вентилятор. Жара постепенно брала верх, но внутри Лизы гулял тревожный холодок. Она поставила чашку, взяла мобильник и нашла Катькин номер.
Тишина. Ни коротких гудков, ни длинных. Лиза посмотрела на экран.
НЕТ ОПЕРАТОРА.
«Что-то стряслось», – подала голос крепнувшая истерика. Нет, точно, что-то стряслось.
– Спокойно, – процедила Лиза, не разжимая зубы.
Она старалась припомнить, что нужно делать в экстренных ситуациях. Какие-то паспорта, бомбоубежища… ничего толкового в голову не шло. Да Лиза и не запоминала никогда. Кто мог подумать, что это пригодится.
Она присела на табурет и снова взяла чай.