Земля Тре
Шрифт:
– Как твое имя?
– Родители Ильей назвали. А здесь, в Новгороде, Ростовцем кличут.
– Ты из Ростова?
– Оттуда.
Глеб заказал еще вина - себе - и спросил без обиняков:
– В поход пойдешь?
– Пойду, - ответил мужик без раздумий.
– Тем и кормлюсь.
– А семья у тебя есть?
– Не обзавелся пока. Время терпит.
В корчму, тяжело опираясь на сучковатую клюку, вошел старик с длинными, свисавшими почти до плеч, и белыми, словно гусиное перо, волосами. Пошарил
– Люди добрые, не поскупитесь, поднесите чарочку! Глеб отдал ему свою, еще не тронутую. Старик пробормотал долгую и невнятную благодарность, потом отставил клюку и, взяв чарку, как голубя, в обе ладони, стал пить, причмокивая и растягивая удовольствие.
– Куда поход-то?
– осведомился Илья.
– В ЗЕМЛЮ ТРЕ.
Старик вдруг поперхнулся и стал кашлять - надрывно и страшно, дергаясь всем телом, как в приступе падучей. Чарка вывалилась из рук и громыхнула об стол, расплескав недопитое вино.
– Экий ты...
– Илья легонько похлопал деда по спине, отчего тот едва не ткнулся носом в столешницу.
Пяйвий смотрел на старика с испугом, Глеб с жалостью. Наконец, кашель утих, и старик, вытирая рукавом пузырившуюся на губах слюну, проговорил:
– Повтори... про землю...
– Про землю?
– удивился Глеб.
– Ты сказал... Тре?
– Да...
– Я знаю... Я слышал...
– Что ты слышал?
– Глеб впился в него взглядом, полным нескрываемого интереса, но старик не спешил, вздыхал и косил глазами вниз, на стол, где в зеленой луже лежала опрокинутая чарка.
Глеб позвал служку и заказал еще вина. Дед заметно ободрился, глаза, круглые и с желтизной, как у кошки, заблестели, а обрамлявшие их густые ресницы мелко затряслись.
– Говори же!
– Ты едешь в землю Тре?
– начал старик почти шепотом.
– А ты знаешь, какая это земля?
– Нет, - честно признался Глеб.
– Один человек сказывал, что богатая и обильная...
– Обильная... нечистью!
– Голос старика стал похож на шипение змеи. Слушай меня: я знаю... я скажу... Там, в земле этой, живут виццы...
– Виццы? Кто такие?
– Похожи на человеков - только в два твоих роста и с песьими головами! А еще - тойды... которые на одной ноге... и алоны - с одним глазом во лбу! Зато бабы у них - красивее не бывает.
– Это по мне, - усмехнулся Илья.
– Дур-рак!
– сказал дед и одним махом опрокинул в себя принесенную служкой чарку.
– Они людей жрут, понял? И круглый год ходят брюхатые, хотя с мужиками не знаются.
– Это как же?
– А так! Есть там вода особая. Если бабе ее испить - враз понесет.
– Что-то ты загибаешь, - сказал Глеб с сомнением.
– Дур-рак!
– повторил дед уже ему и заговорил, торопясь и брызгая
Илья поднялся с лавки, кивнул Глебу на выход. Глеб положил на стол деньги, сказал Пяйвию:
– Идем.
– И все трое вышли из корчмы, оставив старика одного за столом.
– Это Анисим, помешанный, - сказал Илья, когда отошли от корчмы саженей на десять.
– Ему бы только выпить, он тебе таких баек наплетет...
– Думаешь, врет?
– Я не верю. А ты?
Глеб промолчал, чувствуя, как неприятный холодок опять забегал по спине. Земля Тре - что она? какая она? Никто ее не видел, никто о ней ничего не знает. Разве что Пяйвий - но он молчит, молчит как рыба, слова не вытянешь.
– Когда отходим?
– спросил Илья.
– Ты согласен?
– Глеб остановился.
– А если...
– Я нечистой силы не боюсь. Мне все одно, куда плыть, лишь бы платили исправно.
– Не поскуплюсь, - пообещал Глеб.
– Верю. Когда отход?
Глеб переглянулся с Пяйвием, тот смотрел умоляюще.
– Чем скорее, тем лучше. Нет ли у тебя ребят на примете?
– Найдутся. Сколько ушкуев?
– Два.
– Как пойдем?
– Как? По Волхову на Ладогу, потом Свирь, потом Водла. Волоком до Кенозера, и вниз по Онеге - к Студеному морю.
– Знаю, ходил, - кивнул Илья.
– До моря, правда, не добирался, но до Емецкого волока - доводилось. А потом?
– Потом через Железные Ворота - на север. А дальше... Дальше видно будет.
Пошли втроем на пристань, осмотрели ушкуи, о которых говорил Евпатий. Илья забрался на один, потом на второй, долго ходил от кормы к носу и обратно, трогал мачты, щупал заскорузлыми пальцами ткань парусов, пробовал на прочность снасти. Остался доволен:
– Ладные лодчонки! На таких и по Студеному походить можно.
На том и расстались, условившись встретиться на другой день утром. Илья пошел домой, на Плотницкий конец, а Глеб с Пяйвием вернулись на Торговую сторону. Там Глеб купил новый кафтан, штаны и сапоги и тут же, в лавке, заставил Пяйвия переодеться.
– Перед людьми неловко - в рванье ходишь. Тот пробовал сопротивляться, но Глеб не церемонясь стащил с него старые лохмотья, помог облачиться в обнову и, отойдя на два шага, нашел, что перед ним стоит очень даже симпатичный парень.
– Ну вот, на человека стал похож!
Пяйвий зарделся, принялся суетливо обдергивать полы кафтана, но Глеб не стал ждать и потащил его дальше - в лавку ювелиров и оружейников.
Когда вошли, Пяйвий раскрыл рот от изумления, увидев на прилавках великолепные чеканные чаши, покрытые зернью кубки и братины, серебряные пластины, украшенные яркой перегородчатой эмалью...