Земляки по разуму
Шрифт:
— Эй, майор! — неожиданно оскорбил слух невнятный окрик.
Вуйко А.М. оглянулся по сторонам. Ни слева, ни справа равно как позади и впереди никого, хотя бы отдаленно напоминающего другого майора, не было. Из этого следовало, что обращаются к нему. По зрелом, правда, размышлении можно было прийти к выводу, что и эта догадка лишена смысла, потому как обращаться к нему было некому. Заблудившись мыслью в парадоксах, майор наткнулся взглядом на снежную бабу, обмотанную красными тряпками а-ля пьяный тореадор и нелепо торчащую посреди проезжей части.
— Непорядок! —
Даже эхо не было ему ответом, и Вуйко А.М. пригляделся к бабе внимательнее, но милицейский жезл у той отсутствовал. На смену мании величия пришла мысль о полезности данной скульптуры в этом неожиданном месте. Едва она тяжело заворочалась в голове, как была послана в нокдаун старой детской шуткой:
— Толстый дурак понюхай табак!
Майор, несомненно, мог считаться толстым, но нынешнее тугодумие было более обусловлено странностью происходящего, нежели объективными причинами низкого интеллектуального уровня. Не веря своим ушам, он все же подозрительно оглядел закрытые по случаю зимы окна ближайших домов. Они были пусты, как глаза еще не пойманной рыбы. Все вокруг дышало нереальностью и сильно походило на галлюцинацию.
Как и полагается в подобных ситуациях, Вуйко аккуратно поставил чемоданчик на снег, закрыл глаза и ущипнул себя за нос. Красный от мороза, тот стал жутко бордовым. Майор ойкнул от боли и открыл глаза.
В окружающем континууме пространства-времени ничего не изменилось. Пожав плечами, он нагнулся за чемоданчиком.
— Старый козел!!!
Неприкрытая ненависть этих слов заставила замереть в неудобном положении. А.М. никогда не нюхал табак, но сейчас ему отчаянно захотелось это сделать.
— Эй, а что он делает сейчас? — не без ехидства проклокотал Кар. Он заранее придумал ответ, должный вернуть ему уважение к самому себе.
— Богу своему молится, — не задумываясь, ответил Грык.
Кару стало не по себе до такой степени, что едва не подавился дыхательным клапаном. Он тут же заподозрил коллегу в одном из смертных грехов, так как угадывать мысли на Понго-Панче могли только самки первой гильдии, но был не настолько глуп, чтобы высказаться сразу и решил затаиться до следующего цикла половой активности.
— Какому такому богу? — вместо этого поинтересовался Кар. — Вполне может быть, что он заметил нас и…
— Если бы ты был внимательнее, дорогой мой Кар, то мог бы сообразить, что коэффициент преломления в данной среде… — Грык сделал паузу и зачастил цифрами и научными терминами, должными объяснить, почему фауна не могла их заметить, но Кар пропустил все это мимо мембран. Его привело в ужас обращение «дорогой».
«Надо же, подлец, как ловко он скрывал… она скрывала свою сущность, а ведь еще немного и мне пришлось бы тереться с ним бородавками! Приклеенные они у него, что ли?»
— …видишь это странное сооружение на пересечении… мм… Условно назовем эти плоские
— Почему? — спросил Кар, одновременно опасаясь и желая обнаружить новые подтверждения своим догадкам.
— Только ты мог задать этот вопрос! — довольно мяукнул Грык, переплетая от удовольствия парочку свободных оптических присосок на длинных подиях. — Эта фигура как две капли Н 2О смахивает на представителя здешней фауны и слеплена из нее же, то бишь, воды, но в твердом состоянии.
— Но почему сооружение недолговечно? — продолжал упорствовать напарник, пытаясь вопросами замаскировать в свете открывшихся фактов истинные мысли.
— Если бы ты был еще более сообразителен, чем я пожелал тебе совсем недавно, то мог бы, проанализировав угол наклона оси этой планеты к плоскости эклиптики, прийти к выводу, что вскоре температура в этом районе изменится и Н 2О перейдет в жидкое, а то и газообразное состояние, сведя к нулю все эстетические потуги данной фауны.
— Неужели они настолько тупы?! Тогда они нам ни к чему!
— И опять ты не прав! Взгляни на эти сооружения вокруг! Они сделаны из добротного материала, полученного искусственным путем. Уже одно это говорит о сложных технологиях, недоступных примитивным племенам, как, например, на Неанжертале.
— Получается, что данный вид фауны не доминирует на этой планете, — сделал напрашивающийся сам собой вывод Кар. От непосильного напряжения хордового мозга его красивое и бесцветное в спокойном состоянии тело, слегка напоминающее трехметровый гофрированный мешок, отороченный бахромой щупалец, побурело. — Возможно, это одомашненный вид, выведенный для охраны настоящих хозяев?
— Великолепно, коллега, великолепно, — Грык игриво изогнулся.
Кару тут же сделалось неуютно, потому что в сексе был ортодоксом. Он непроизвольно сменил окрас на зеленый — признак нешуточного волнения, — и выдавил из себя:
— Что «великолепно»?
— То, что твоя мысль даже в голову мне не могла прийти. И знаешь почему?
— Почему? — такое признание напарника сбило Кара с толку.
— Потому, что во Вселенной, к счастью, существует закон неравномерности развития особей одного вида. Некоторые это называют эволюцией. Тебе знаком этот термин?
— Пфф, — испустил воздух Кар, всем видом демонстрируя, что его дело и тело маленькое, а термины пускай зубрят головастики.
— Так вот, о местной фауне можно сказать то же, что и о любой другой во Вселенной — среди них, как, впрочем, и среди нас, — при этих словах несколько оптических присосок нагло вытаращились на Кара, — индивидуумы развиваются. Кто, естественно, больше, а кто, само собой, меньше!..
— То есть, ты хочешь сказать, что эта наблюдаемая особь тупее своих соплеменников?! — с негодованием взвизгнул Кар, одновременно совершая волнообразные успокоительные движения телом абсолютно нездорового цвета. — А вдруг они все такие?