Земляки по разуму
Шрифт:
Некоторые из них заходили в банк и вскоре весть о присутствии нищего достигла Петра Дормидонтовича. Новоиспеченный президент отнюдь не был бессердечным человеком, но калика перехожий никак не вписывался в имидж банка. У клиентов могло сложиться превратное впечатление, что до такого уровня жизни может дойти каждый вкладчик.
Руководствуясь этими чисто деловыми соображениями, Петр Дормидонтович вызвал к себе начальника охраны и спросил:
— Толик! Ты сильно удивишься, если я тебе скажу, что у
— Уже?! — сильно удивился Вуйко. — Еще один банк?
— Нет, но он тоже просит вкладывать деньги.
— Куда? — равнодушно поинтересовался начальник охраны, в свою очередь удивляя президента вопиющей нелояльностью.
— В свою шляпу!
— Значит, все дело в шляпе. Ха-ха! — оценил остроумие начальства Вуйко.
— Ваше «ха-ха» неуместно, — перешел на официальный тон Петр Дормидонтович. — Идите и разберитесь!
— Хм, — подчиненный не сдвинулся с места.
— Что еще?
— С кем я должен разобраться?
— С нищим, черт побери!
Вуйко посмотрел на свой достойный внимания животик и механически начал играться пуговицей на форменной рубашке, как будто собираясь ее расстегнуть и погрузиться в медитацию. Пуп, говорят, самая для этого подходящая точка.
— Ты что, оглох?!
— Не надо на меня орать! — еще не забытым милицейским голосом попросил экс-майор ГАИ и его глаза вытаращились на президента подобно двум фосфоресцирующим жезлам. — У нас свободная страна! Если нищий хочет, пусть сидит!
— Это что, б-бунт? — поперхнулся словом Петр Дормидонтович. — Ты на кого работаешь? На меня или на «свободную страну»? Слушай, а этот нищий, случайно, не твой родственник?
— Не хватало, — фыркнул начальник охраны.
— Так я сделаю его твоим коллегой!
— Зачем вам два начальника охраны? — поразился Вуйко, забыв о таинствах восточных мистиков.
— Мне даже один такой не нужен. Смирно! — президент тоже знал толк в командах. Колхоз — тот же трудовой лагерь. — Выполнять!
— Есть! — у подчиненного вылетели из головы последние мысли о прошлых заслугах.
Закрыв за собой дверь кабинета, он снял фуражку и отер со лба пот. Давненько, наверное еще с лейтенантских погон, он не получал таких взбучек. И какой типун его язык?..
— Ну, сейчас я этому убогому башку оторву!!! — поклялся Вуйко, пересекая холл.
Как и многие, Анатолий Михайлович не подозревал, что будет услышан Богом.
В стратегическом плане Крейдмана выигрышным было то, что банк находился на улице, ведущей к рынку. Народ, как стремящийся туда попасть, так и возвращающийся обратно, уже начал пошвыривать мелочишку в кепку нищему.
Картина эта Славика радовала. Он довольно улыбнулся и закурил, но не
— Пошел вон!!!
Нищий даже не шелохнулся. Его руки в разных перчатках остались неподвижными и как протезы продолжали поддерживать кепку.
— Я кому говорю, сволочь! — толстяк уже занес ногу, чтобы съездить убогому по уху, но, оглянувшись по сторонам, наткнулся на неодобрительные взгляды прохожих.
Те по привычке уже начали сбиваться в толпу. Его чуткое ухо уловило голоса:
— Что он ему сделал?
— Ряху-то какую отожрал…
— Вот такие нынче рокфеллеры…
Нервно пыхтя сигаретой, Славик протолкался поближе к крыльцу.
— Расходись! — из дверей, как черти из коробочки, выскочили несколько крутых мордоворотов и начали оттеснять зевак.
— Пристрелю! — прошипел над нищим толстяк и потянулся к кобуре, но вовремя вспомнил, что патронов еще не выдали, и просто почесался, чтобы не показаться смешным. Его девизом было: «Сказал — сделай!»
Нищий же продолжал безмолвствовать, как упрямый оракул. Славик вернулся под дерево. Стараниями «горилл» толпа была ликвидирована. Дабы добиться от убогого более адекватных реакций, толстяк спустился с крыльца.
— Ты еще и глухой, да? — трясясь от ярости, обратился он к оборванной шляпе.
Порыв ветра шевельнул ее обтрепанные поля, создав иллюзию издевающегося кивка. Тот же сквозняк донес до Крейдмана зубовный скрежет и он увидел как потянулись скрюченные пальцы-сосиски к лохмотьям, оставшимся от телогрейки.
И тут появилось новое действующее лицо.
— Дай Бог тебе здоровья, Михалыч!
Толстяк неохотно разогнулся и буркнул в ответ:
— Привет, отче Агафоний!
— Никак ты милостыню подаешь?
— Кой там черт!
— Не богохульствуй.
— Кадила у тебя все равно нет, — огрызнулся Михалыч.
— Блажен неверующий, — улыбнулся поп и спросил. — Как дела?
— Да вот, расселось чучело под банком! Я ему говорю, чтобы убирал свою задницу ко всем чертям, а оно ни в какую. Упрямый идиот!
— Не тирань старца, — отец Агафоний воздел перст вверх. — Аще воздастся тебе! К тому же, у нас свободная страна.
— Вот за нее мне уже воздалось! Крутой у нас президент, — в голосе Михалыча прозвучала жалоба, но спустя несколько секунд он снова взялся за свое. — Уходи, старче, к чертовой бабушке отсюда подобру-поздорову!
Нищий продолжал молчать, предоставляя толстяку самому прийти к заключению, что либо он набрал в рот воды, дабы не умереть от жажды на протяжении трудового дня, либо проглотил язык, дав обет молчания. У этой тактики был всего один недостаток — злой дядька даже не собирался приходить к заключению.