Земные и небесные странствия поэта
Шрифт:
И Муж со Свещой сказал:
— Русский храм дом мой стал нищ, ободран, обворован, как народ руський мой.
И Муж со Свещой сказал:
— Но аки птицы возвращаются к весне на милые гнезда свои, так вернутся люди руськие во храмы домы мои.
И наполнится Русь божьими человеками, как талые реки светлыми водами.
И еще сказал:
— Оле! Воспомнит руський народ Свещу мою…
И умолк…
Но Свеща его горела ярче люстры в сто свечей церковных
И от неё стало светло и тепло во храме и сырость изшла…
И тут Тимур-Тимофей поднял очи и стал глядеть на Лик Спаса Вседержителя Пантократора, озаренный светом Свещи.
А на Лике было шесть щелей дыр язв сквозных и в них проходил сочился ливень…
…Это после войны с немцами в храме стояла воинская часть и пьяный разгульный офицер стрелял из пистолета в Лик Вседержителя и пули прошли у переносицы у очей и у рта — и теперь на Лике зиял от пуль Знак Креста.
Офицер меткий был, хотя был пьян… (О слава воинам-безбожникам-сынам! да…)
И тогда Тимур-Тимофей опустил очи свои с расстрелянного писаного Лика на живое плотяное лицо Мужа со Свещой.
И на лице Мужа зиял багровый саднящий жгучий кровоточащий струящийся живой Знак Крест из шести ран отметин язв…
Как будто только что свежо стреляли в Него…
О Боже…душа чаша переливается моя… доколь?..
…И тогда поэт вспомнил Мужа в овечьей милоти, который зажег Свечу от угольев сгоревший джимма-курганской церковки и отошел в ночь с Иваном-Ильей звонарем…
И тогда поэт вспомнил Сборщика земляник в подмосковном березовом веселом лесу и добрые отчие ладони Его полные рубиновых пахучих млелых чистых ягод, протянутых ему, мальчику…
…Дяденька, не уходи. Так хорошо, сонно покойно с тобою…Давай ляжем в лесу под березу тихую чистую говорливую да уснем с тобой, как с родным отцом тятей…
Ведь я никогда не знал не видел не чуял не нюхал отца своего…
…И тут Тимур-Тимофей поглядел на Мужа со Свещой в руке и багряным малиновым земляничным Крестом живым на живом лице…
И узнал.
…Тут множество людей стало входить неслышно во храм светлый чрез кованые врата его.
И храм полн народа стал…
И теснились человеки окрест Него и глядели как чада на мать и на отца…
Бог до людей что мать до детей…
У Бога милости много…
Без Бога ни до порога…
А мы так далеко без Бога ходим…
И в толпе в народе пришлом Тимур-Тимофей увидел Пасько-Корыто на двух нетронутых ногах…
И Лидию-Морфо первую любовь свою в голубом ситцевом речном дальном сладком платьице…
И Софью-Колодезь Софью-Лакриму, дарительницу земных утех сластей телесных мимолетных…
И Ивана-Илью в Поле Скирду
Но Тимур-Тимофей искал Анастасию-Русь, свою мать.
Но не находил её.
А она стояла за широкой раздольной полевой отчей родной спиною Спаса в давней своей кроткой жемчужной вологодской кружевной рубахе…
И вилюйский дымчатый соболь покрывал обвивал ей горло и грудь сокрывая тая натекающую рану от ножа…
И она глядела глядела глядела молила жалела маялась из-за спины Христа за сына своего, а он не видел её…
…Сынок, сирота, Тимоша, прости мя, что оставила тебя…
Потому прячусь таюсь я…
А рядом с ней стояла в древлем русском сарафане кумачнике босая Мария-Водоходица восторженница ожидательница Христа, матерь Марии-Динарии.
И она глядела из-за спины Спасителя на дочь свою Марию-Динарию…
И плакали очи слезились очи её от встречи этой и от хвори сырой знобкой, которая нашла на неё пока она бродила босая по северным онежским ладожским девственным водам в ожиданье Христа и дождалась…
…Дочь моя! прости, что стала ты сиротой при матери живой…
Но вера моя боле любви моей…
Но плачут очи мои…
И потому прячусь я за плечи рамена Спасителя Христа…
…Это Анастасия-Русь и Мария-Водоходица шли тайно по дубовой роще вослед за чадами своими — Тимуром-Тимофеем и Марией-Динарией.
Это их одежды в ночи в дожде белели тлели плескались полоскались, да не нагнали они чад своих… не нагнали… не настигли…
Убоялись… Удержались…
А…
…А во храме тепло светло дремно во храме от Свещи, как в доме детства отчем вечереющем…
И Тимур-Тимофей и Мария-Динария хотели подойти подступить ближе к Спасителю, но не могли пробиться в прибывчивой осиянной толпе.
Тогда Тимур-Тимофей сказал:
— Отче! я жив иль утонул? И моя невеста жива иль мертва?
И Спас сказал:
— Я и с живым народом и с мертвым. У меня нет мертвых.
Тогда Тимур-Тимофей сказал:
— Господь наш, мы искали Тебя на земных и небесных путях.
И Свеща Твоя нас свела…
Господи, соедини благослови нас…
…Они стояли покорные зачарованные…
И Спас перекрестил их и тронул их осиянными полыхнувшими перстами:
— Чада крылатые мои. Отныне вы муж и жена.
И брат и сестра…
Но дарую вам ангельское житие в моих небесах… Аминь…
Да…
И боле не сказал…
И тут сразу опала Свеща от купола до пола.
И тут сразу во храме стала нощь стала тьма стал сон…