Зеркала бьются к счастью!
Шрифт:
И так им обоим прелюбодейство сие понравилось, что после краткой передышки решили сразу и продолжить.
Села Василиса на Ваню верхом, ухватив внутренними мышцами за быстро воспрянувшее естество, да принялась скакать во весь опор, кровать раскачивать, приговаривая:
– Н-но! Покатай меня, Сивка-Бурка, Вещая Каурка! Встань подо мной, как дуб под луной!..
Ваня и рад был покатать... Пока не заметил, что кровать от их скакания торцом ударяется о боковину стоящего вблизи шкафа. От совместного раскачивания мебели у гардероба дверца отворилась. Причем медленно так открылась, словно над Ваней издеваясь - показав на внутренней
Ваня напрягся, глаза сами собой всмотрелись в замутневшую глубину зазеркального пространства... Мелькнула тень! Ваня глянул на Василису: та не видела, конечно, продолжала скакать на нем, развернувшись спиной к шкафу.
Но тень не вернулась, и зеркало не покрылось трещинами. Почему-то это испугало Ивана больше, чем привычный звон и грохот.
– Вань, ты что-то увял?
– отвлекла его от напряженного созерцания Василиса, нутром почуявшая неладное.
Проследив за тревожным взглядом любовника, она оглянулась - взвизгнула и скатилась с Ивана, расторопно спряталась за его спиной.
Зеркало прекратило существовать, провалившись в иной мир. Оно стало проходом сквозь измерения, но слишком узким и тесным: дверца шкафа сорвалась с петель, когда в комнату вывалилось, с трудом протиснувшись, нечто огромное, черное и жуткое.
– Нихрена себе Сивка-Бурка!..
– вырвалось у Ивана.
– Касечка пришел!
– тоненьким слабым голоском воскликнула Василиса, впечатленная явлением. Вкрадчиво пояснила для Вани, доверительно поглядев в глаза: - Жених мой, Касьян. Я тебе про него недавно рассказывала.
4
С полным правом Иван мысленно похвалил себя за выдержку и трезвомыслие. Мало, что от испуга честь и достоинство не замарал, так еще умудрился одеться, расторопней призывника на побудке, даже не перепутал у штанов и футболки зад с передом и изнанку с лицом. Рубашку, правда, застегивала ему Василиса, а то он пуговицы не в те проранки вдевал трясущимися пальцами.
Василисин нареченный им не мешал. Он сам потратил немало времени на приведение своей личности-внешности в порядок, приличный для здешнего мироздания. Ваня внимательно следил за процессом: выплеснувшийся из зеркала сгусток шевелящейся тьмы сперва выбросил во все стороны длинные паучьи лапы из колышущейся дымной черноты, заполнив собой весь ковер, украшавший пол спальни. Затем эти лапы подобрались, сложились вокруг центра спиралью, подчистив за собой тьму, растекшуюся было вьющейся туманной лужей. Сгусток плавно вытянулся в человеческий рост. Туман сбился в плотную материю, зыбкая чернота оформилась в складки реальной ткани. Ткань приняла форму плаща с капюшоном.
– Доброй ночи, - произнес Касьян, отбросив с головы капюшон.
– И тебе не хворать, - проворчала в ответ Василиса.
Иван глядел и глазам не верил: нечто бесформенное ирреальное превратилось в обычного мужика лет под сорок. На морду лощеный, как говорят: «черты лица правильные». Но выражение физиономии настолько пафосное, что за простое приветствие хочется врезать пролетарским кулаком по длинному породистому носу. С другой стороны, Ваня понимал, что на его месте в такой ситуации у него самого морда была бы не просто зверская, а невменяемая - шутка ли, застать свою лихую невесту верхом на голом парне! А этот ничего, как будто бы спокоен, душить Дездемону не порывается, на Ваню
– Может, чайку попьем? С пирожками?
– предложила молчащим мужчинам Василиса.
– Кофе, если не трудно, - поддержал предложение этот «Дракула» во фраке и плаще.
– Черный. У меня еще множество дел запланировано на эту ночь.
– Трудоголик!
– фыркнула Василиса. Но пошла на кухню, да не просто нагреть воды для растворимого, а взялась колдовать над туркой.
Под чарующий аромат крепкого кофе с крошкой гвоздики и капелькой бренди они втроем обманчиво дружелюбно расселись на кухне.
– Итак, в полночь вышел срок, данный тебе на размышления, - обратился Касьян к Василисе.
– Неужели? А я чуть не забыла!
– съехидничала та.
– Почему ты дала слово выйти за меня, ты тоже запамятовала?
– выгнул бровь суженый.
Ваня прихлебывал кофе из крошечной чашечки и ощущал себя лишним на семейном интеллигентном скандале. Но раз согрешил с чужой невестой, обязан сидеть и слушать в оба уха.
– Так напомнить?
– нажимал Касьян. Неожиданно обратился к Ване, едва не поперхнувшемуся: - Она не хочет сочетаться со мной браком! Ты слышал? Будто я этого хочу! Вот только загвоздка в том, что эта ведьма в долгах по самые уши. И долги ее покрываю я собственным капиталом. Причем мне самому она спалила дворец! Уничтожила родовое гнездо со всем содержимым антиквариатом без возможности восстановления.
– Твой вшивый особняк был застрахован на круглую сумму, - заметила без капли сожаления Василиса.
– Тебе покрыли все убытки.
– Я вырос в этом дворце!
– с чувством стукнул себя в грудь кулаком «Дракула».
– В нем жили мои предки - столетиями! Тебе этого не понять никогда, сиротка-подкидыш.
– Куда мне до вас, благородных, - фыркнула уязвленная Василиса.
– Что ж вы тогда, господин чистокровный, пожелали заиметь меня в жены? Кровь свою портить бесславными дворовыми примесями!
– Посмотри на нее!..
– всплеснул руками Касьян.
– Кстати, как тебя?
– Иван, - буркнул Ваня.
– Во всём виновата не кровь, а воспитание, Ванюша!
– назидательно изрек «Дракула», потрясая указующим перстом.
– Она в обмен на погашение всех долгов обязалась выйти за меня замуж невинной и родить мне наследника с огромным энергетическим потенциалом. Мы должны были породить гения! Следующего властелина вселенной! Тебе сложно было это сделать, что ли?
– накинулся он на невесту, та скорчила презрительную рожицу.
– Я защитил тебя от инквизиторов, я прикрыл тебя от налоговой, я наврал страховщикам - я всё сделал, чтобы тебя не упекли в пекло! А что ты? Ты меня опозорила. Ванюша, ты подумай: к свадьбе всё готово, гости вот-вот нагрянут, а невеста кувыркается с другим! И как теперь я объясню моей родне, почему не сработает торжественный обряд проверки целомудрия будущей жены?
– Времена нынче не те, чтобы держаться зубами за обряды трухлявой старины, - заявила Василиса с самым наглым видом.
– Если не хочешь огорчать свою драгоценную родню, выкручивайся сам со своими традициями. Так и быть, сделаю одолжение в меру моих возможностей - надену белую фату и молча постою рядом с тобой перед черным алтарем.
– Да, - покивал ее словам Касьян, - и через девять месяцев родишь мне очаровательного бастарда, который получит преимущественное право на мое наследство.