Зеркала и галактики
Шрифт:
Я поглядел в ждущие глаза лисовина.
– Я попытаюсь разобраться.
– Почему ты, а не мы?
Внятный ответ не шел на ум.
– Не доверяешь? Джим, ты с кем? Со мной, с капитаном или с Сильвером и его командой? С предателем-Эрроу? С Рейнборо, который погнал тебя на контуры с мужиком и которого теперь ждет суд чести?
Суд чести – это серьезно. Но когда еще он будет! Прежде нам предстоит вернуться на Энглеланд.
– Я не готов выбирать, – сказал я, хорошенько подумав. – А ты не торопись обвинять
– Спасти или загубить?
Биопластовые усы на маске гневно трепетали, в прозрачных глазах я прочел свой приговор: я – такой же предатель, как Рейнборо и первый помощник. До сих пор я не особо дорожил дружбой лисовина, но терять ее оказалось неожиданно больно. Друг-то у меня один.
– Делл жив?
Том угрюмо кивнул. Я продолжал:
– Прогноз?
– Должен выжить… если ничего не изменится.
– Какой у нас уровень? – Я обвел взглядом широкий, плавно закругляющийся коридор. Ровное желто-белое свечение не утомляет даже без «очков», шторки на дверях висят темные.
– Две целых и одна, – неохотно выговорил Том. – Экипаж в восторге.
– Так какого рожна ты пристал, когда все хорошо?
Лисовин враждебно молчал.
– Лично ты был первый кандидат к Чистильщикам. Рейнборо спасал тебя и Делла, и весь экипаж в придачу. Ему это удалось. Чем ты недоволен? Ну?
– Мне жаль мистера Смоллета… – Том запнулся, но упрямо договорил: – и тебя.
– Меня жалеть незачем. Где капитан?
– В салоне. Вообще-то тебя звали на ужин, – спохватился лисовин.
Двинулись в салон. Идти было тяжко; ноги слабели, я задыхался. Треклятая «Испаньола» отступилась от команды и второго помощника, но готовится сожрать нас с Сильвером… с Юной-Вэл.
Счастье, что мы спускались, а не шли наверх. Я едва добрался до салона, а за шторку уж и браться не имело смысла. За нее взялся лисовин, но подлюка оказалась туго натянута и не пустила нас внутрь.
– Подождем. – Том прислонился к стене.
Ждать так ждать. Я и не думал подслушивать; просто в салоне громко разговаривали.
– Александр! – почти кричал взбешенный доктор Ливси. – Вы мне ответите наконец? Что происходит на вверенном вам корабле?
– Я сам спрашиваю о том же, – хладнокровно возражал мистер Смоллет, – и не получаю ответа.
– Кто командует «Испаньолой»? – наседал доктор. – Вы или пилот Рейнборо?
Будут теперь полоскать беднягу Рейнборо, которому нечем оправдаться. И я ни слова в его защиту сказать не могу.
– Дэвид, следует разделять две вещи, – отвечал мистер Смоллет с присущей ему выдержкой. – Людьми на корабле распоряжаюсь я. А самой «Испаньолой», насколько я понимаю, нынче командуют Джон Сильвер и Джим.
– С какой стати на мальчишку повесили этот груз?
Мистер Смоллет ушел от ответа:
– Джим выдержит… я надеюсь.
Я был
– Вы надеетесь! А если сломается? Что это будет – убийство? Кто отдал этот приказ?
– Я, – припечатал мистер Смоллет. – И я несу ответственность за последствия. Вы удовлетворены?
В салоне было тихо: доктор не нашелся, что ответить на откровенную ложь, либо пытался осмыслить слова капитана. Я повернулся к Тому:
– По-моему, он не слишком похож на контуженного.
Лисовин задумчиво прищурился и изрек невпопад:
– Доктор Ливси не знает всей правды о контурах.
– На наше счастье, – добавил я, невольно усмехнувшись. – Иначе тут бы всем несдобровать.
Зеленоватые внимательные глаза буквально ощупали меня с ног до головы.
– Джим, друг, – проникновенно начал Том. Вот мы и «друга» дождались. – Это ты или не ты?
– Я. – Он меня поймал, зараза.
– Выходит, насчет контуров – сплошное вранье? Тебя не заставили влюбиться в этого урода?
Его бы проницательность – да на иные цели. А мне следовало раньше сообразить, как держаться: быть мрачным и злым и огрызаться на любой чих. Я попросил:
– Не выдавай. Я перехитрил корабль и Сильвера, но об этом не должен знать экипаж.
– А мистер Смоллет?
– Том… – Я пытался подыскать доводы поубедительней, и как назло, ничто не шло на ум. – Поверь на слово: нельзя.
– Верю, – вздохнул лисовин и взялся за край своей маски, потянул ее с лица.
– Ты что делаешь?
– Мистер Эрроу просил тебе отдать. – Том снял маску и бережно держал ее на весу; загодя размягченный кремом биопласт не оставил на коже кровавых следов. – Я полагал, надо прятать черные подглазья и дрожь в губах; а тут – радостная ухмылка. Она тебя выдаст, не я. Всех оповестит, как ты доволен тем, что получилось. – Лисовин примеривался, чтобы наложить маску мне на лицо. – Не побрезгуешь? У меня другой нет.
– Давай, – не стал я кочевряжиться.
Биопласт прохладно лег на кожу и быстро согрелся, когда Том сноровисто его пригладил. Чуть тянуло веки, но Том обещал, что я скоро привыкну. Он извлек из кармана зеркальце, и я пристально себя изучил. Лисовин и есть лисовин – на эту рыже-черную морду я не первый день любовался.
Том опробовал все еще натянутую шторку.
– Не впускает.
Я опустился на палубу и привалился к стене. Сил нет стоять…
– Джим, очнись, – Том потряс меня за плечо.
Продрав глаза, я попытался признать смутный силуэт, что маячил за спиной лисовина. Неужто Сильвер – то есть Юна-Вэл? Не похоже. Хотя рядом я вижу сервировочную тележку; ее блестящие полочки расплываются, двоясь, но я уверен: это тележка. Я потер лицо, с удивлением обнаружив мягкую шерсть. Тьфу, пропасть! Это же я теперь лисовин. А кто склоняется надо мной?