Зеркала
Шрифт:
Если копнуть глубже, то таких вопросов в воздухе висело немереное количество. Но для того, чтобы нащупать их, требовалось видеть чуть больше, чем мог видеть обычный человек. Генерал, будучи воспитанником Дома, мог эти вопросы уловить, и даже знал ответы на некоторые из них. Но не на все. Абсолютно всё здесь было известно разве что стенам, тем, кто присматривал за ними, и отражениям в зеркалах, до которых обычному человеку не достучаться.
Поразительная на первый взгляд драчливость мальчишек — это то, что лежит на поверхности. И как бы все не уповали на переходный возраст и отсутствие авторитетов в виде старших ребят, разгоравшиеся
Ребята сцеплялись не потому, что хотели этого. Просто так было заведено.
Генерал обрабатывал свежие ссадины на коленках и руках Славы, а тот жаловался ему, что Джуб — дурак и ничего не понимает. А потом спросил:
— Джуб говорит, что станет новым хозяином Дома. Что такое хозяин Дома?
В его вопросе не было ничего странного. В Доме не осталось старших, не осталось лидеров, которые могли бы ему о таком поведать. А из взрослых он мог поговорить только с Генералом — остальные ничего не знали и были на удивление несговорчивы.
Воспитатель ответил ему, чуть помедлив.
— Это главный человек в Доме.
— Не Директор? — удивился Слава.
— Не Директор. — Генерал усмехнулся по-доброму. — Так значит, хозяином Дома будет Джубили?
— Не думаю, — честно сказал Слава. — Он слишком глупый для этого. А почему ты не можешь быть хозяином Дома?
— Потому что я взрослый, а Дом выбирает хозяина из детей.
— Джуб говорил, что ты тоже был ребёнком Дома. И ты сильный. Ты был хозяином?
— Нет. Когда я был ребёнком Дома, его хозяином был человек по кличке Хайд.
— Страшная кличка. Он был страшным?
— Мы часто дрались.
— Расскажи о нём.
Так миновали несколько недель. В летнее время занятий у детей не было, учителя не приходили и воспитанники были предоставлены сами себе. Они проводили время в своих комнатах и в ясную погоду — на улице. Иногда воспитатели придумывали для них спортивные соревнования, показывали им фильмы и приносили настольные игры.
Слава продолжал ругаться с Джубили и таскаться за Генералом. Он никому не объяснял, зачем делал это. И вряд ли смог бы объяснить даже себе. Но было в этом воспитателе что-то, выделяющее его из остальных людей, которых собрала под собой крыша Дома. Например, он видел в зеркалах то, чего не видели другие. Он был таким же, как Слава. Наверняка его кто-то так же позвал сюда, думал мальчик. Он хотел узнать этого человека получше, хотел сблизиться с ним.
Генерал мальчика не отталкивал. И Слава провожал его каждый раз, стоило воспитателю появиться в коридоре, взглядом внимательным, изучающим. Они вдвоём словно разделяли огромную тайну, о которой не знал никто вокруг. Славе казалось, что Генерал всё-всё знает. Вот только почему-то не стремится об этом распространяться. Мысли о том, что кто-то рядом хранит с ним одну тайну на двоих, помогали Славе освоиться в этом месте.
За это время мальчик смог немного изучить Дом. Он был широким, трёхэтажным, тянулся высокими потолками вверх; они держались на огромных стенах, тяжёлых, массивных, исписанных посланиями времён минувших и настоящих. Слава изучал надписи на них и пытался их понять.
Здесь повсюду сновали дети, реже — взрослые и воспитатели. На первом этаже была столовая, кабинет директора, пустой закрытый зал, куда не пускали никого.
В Доме был медпункт, чердак под скатной крышей, архив в подвале, загадочные кладовки, а так же ещё куча мест, о которых Слава только слышал, но побывать в которых ему так и не удалось. Но Слава и не торопился. Своей недоступностью они создавали в разы меньше тайн, чем делали это возвысившиеся на глазах у всех стены. На них были рисунки, странные слова, бессмысленные каракули мелками, карандашами, ручками, фломастерами. Самые смелые писали красками, иначе откуда вообще этим надписям взяться. У кого бы Слава ни пробовал это узнать, все улыбались загадочно. У воспитанников Дома и стен были свои секреты. Но мальчику казалось почему-то, что всё это мелочи.
Дети и вправду видели в этом необъяснимую тайну, созданную для развлечения. Но всё было отнюдь не так просто. Слава не знал, но чувствовал это. Блуждая по коридорам и рассматривая двери, стены и истёртый грязный линолеум под ногами, Слава вспоминал о том, для чего он вообще появился здесь.
В один из дней он подбежал к Старухе — воспитателю младшей первой группы мальчиков.
Несмотря на свою кличку, придуманную кем-то весьма предприимчивым, Старуха был мужчиной, взрослым, но не старым, хотя и имел бороду и вёл себя как ворчливый пень. Слава был определён во вторую старшую группу, а вторую группу мелких ещё не набрали, поэтому и воспитатель мог бы с чистой совестью отправиться в отпуск. Но он почему-то не уходил. Он Кентервильским привидением бродил по коридорам и вечерами разгонял детей по комнатам, а затем шёл пить к Ресторатору.
Воспитатель первой младшей мог дать ответы на Славины вопросы.
— Скажите, а вы давно здесь? — интересовался мальчик. — Вас зовут «Старухой», а это значит, вы старый.
— Вот ведь, — мужчина цыкнул, нахмурился и заворчал недовольно, — ненавижу эту кличку. Чего тебе, мелкий?
— Я не мелкий, я Слава.
— Слава? Вот так просто? — он хмыкнул, пригладив бородку. — Что, ещё не получил прозвище?
Слава замотал головой.
— Скажите, в доме когда-нибудь жил человек с кличкой «Фаллен»?
Старуха почесал затылок, задумавшись.
— Да тут много кто жил, смысл каждого помнить. Кажется, в моих группах такого не было. Может быть, во второй был? Спроси у Дениса. То есть… у Генерала вашего.
Слава вздохнул. Он уже спрашивал, но так и не получил ответа.
— Я не помню человека с такой кличкой, извини, — сказал ему воспитатель.
Слава ушёл от него расстроенный, но не потерявший надежды.
Дом забывал ушедших. В том, что «Фаллен» не являлся воспитанником, Слава понял очень быстро. Имена и клички живущих в Доме давно перестали быть загадкой. Ему только оставалось выяснить, как давно «Фаллен» ушёл отсюда, а потом — что ему всё-таки следовало предпринять. Он должен сам догадаться? Придумать? Или кто-то поможет ему? Всё это выглядело так запутанно. Почему ему не объяснили с самого начала?