Зеркало для Марины

Сирази Арслан

Я вышел из укрытия, протянул к ней руки. Вот она, моя дочка, в безопасности, рядом со мной.

На лице Маришки отражалась радость и, одновременно, чисто девчачья готовность заплакать:

— Тетя Люда, тетя Люда, меня вон тот дядя напугал!

Голос, которым я заговорил, был не моим, но знакомым:

— Не бойся, дорогая, не бойся, все хорошо.

Руки, вылезшие из пальто, обхватили Маришку и прижали к телу. Женскому телу.

— Давай отойдем от него чуть-чуть, — мягко проговорил

я-Людмила.

Марина оглянулась: безумный дылда все так же пялился на нее. С высоты зрения Людмилы я видел дочкину шапочку и кудряшки, которые вечно норовили вылезти из-под всех возможных шапок, платков и капюшонов. Шаг, еще шаг, маленькие ножки, обутые в яркие сапоги идут прочь от поляны, прочь от места, где через минуту буду ждать ее я…

И я шагнул еще раз. Еще одна ступень. Резкая смена картинки. Двое незнакомых мне, мужчина и женщина, сидят за кухонным столом и орут друг на друга, размахивая руками.

Еще. Дальше. Случайный образ. Еще ступень. Людмила была близка — всего два шага.

Теперь лицо ее сжалось, морщины исчеркали лоб. Рот перекосился, с нижней, выпяченной, дрожащей губы свисала длинная тягучая струйка слюны.

Разрываемый образами на части, я не знал, что делать — схватить ли соседку? Просто встать как можно ближе? Может, Джена успела получить все, что ей было нужно? Или нет? Я обернулся. Ноги мои подогнулись. Несколькими ступенями ниже на меня смотрела Маришка.

— Папа, я к тебе хочу. На ручки.

И она в самом деле протянула руки. А я шагнул к ней. Сначала несмело, нетвердо, не веря еще. Следующий шаг я сделал уверенно — вот она, моя дочь, и я нашел ее.

Она стояла на расстоянии вытянутой руки. Веснушки облетели с лица, а вместе с ними ушла и детскость. Теперь на меня с личика семилетней девочки смотрел взрослый человек. Что она пережила за этот год? Черт бы побрал Людмилу и тех, кто это устроил!!!

Из глаз вырвались слезы, но я не стал их смахивать. К чему это — я терпел весь год, я и так был закостенелым, почему же сейчас не заплакать?

Влага замутнила глаза. А когда я попытался проморгаться, дочери передо мной не было. Марина исчезла. Поодаль виднелась лишь толстая фигура Джены, вжатая в угол, с вскинутой кверху рукой. И никаких следов моей дочери.

Я захрипел. Качнулся из стороны в сторону. Щеки были мокрыми от слез. Утробный низкий звук рванулся из груди, откуда-то изнутри, казалось, от самого копчика.

Развернулся на пятках, махом одолел ступени. Схватил горло Людмилы, сжал. Какие же белые костяшки рук, отметил я машинально. В голове метались образы, видимо, от всех участников этого кошмара на лестнице.

Светлые, темные, зеленые и пронзительно-желтые стрелы и линии бурно переплетались и мельтешили, опутывали все вокруг и проходили сквозь нас. Сквозняком ворвался ветер, снося эти хаотичные узоры. И листва… Грохочущий шелест зеленой, желтой, рыжей, бурой листвы дребезжал, шуршал,

шипел и врезался в уши так, что пришлось оторвать руки и схватиться ими за голову. Помню, пальцы разжались, кадр взгляда медленно ушел куда-то в потолок, а потом я падал, падал, падал — вслед за листом, летящим прочь…

Перед глазами был потолок, а к нему подымались стены. Аккуратные обои в мелкую полоску. Квартира Людмилы. Я лежал на том же диване, где чинно распивал кофе несколько часов назад.

— Что… — я привстал на диване. Вика распласталась на полу поблизости, а Джена с закрытыми глазами и прямой спиной сидела ближе к окну. — Что это было?

Прошло какое-то время, и я хотел уже повторить вопрос, но с пола раздался слабый голос Вики:

— Здец. Безусловный. Я думала, с ума сойду.

— Но это было правильно, — продолжила Джена. — Теперь мы знаем, что она не одна. И они очень сильны, если смогли отключить всех троих.

Оказалось, сознание потеряли мы разом. Джена последней упала и первой очнулась. Вика пришла в себя, когда женщина пыталась поднять ее со ступеней. Вдвоем они затащили меня в квартиру — я и так лежал на пороге.

— А где эта? — я обвел глазами комнату. Следов Людмилы не было.

— Сбежала. Но, думаю, ей тоже сейчас несладко.

Я выругался и откинулся на диван:

— Как же мы теперь… Как узнаем, где она?

— Они тебя найдут.

— Меня?! Зачем?

— Им ты нужен, — Джена вытащила из-под огромной задницы ногу, оперлась на колено и теперь пыталась встать. Я вскочил, чтобы помочь ей. В голове тут же зазвенело — как тогда, с грохотом листвы в подъезде. Протянул руку. Черт, какая же Джена тяжелая!

— Им нужен ты. А может и не только ты. Но ты — главный в их списке. Я увидела это. Ей пришлось раскрыться, когда ты ухватил ее, — Джена ухмыльнулась и погладила меня по волосам. — Ты и твоя дочь — вы как-то связаны. Им нужны вы оба.

— Но слушай — зачем было ждать? Целый год ведь прошел?! Вот же я, тут, за стеной! Чего ждали-то?

Джена с улыбкой посмотрела на меня. В глазах читалось снисхождение к уличному дурачку.

— Зачем год назад, если изменился ты только сейчас? — она обвела взглядом комнату. — У тебя есть что-нибудь выпить? По моему, сейчас самое время.

Выпивки не нашлось ни у меня, ни у Людмилы. Пришлось спускаться в магазин. Купил коньяка и орехов. Когда до квартиры оставался один лестничный пролет, я застыл и крепко зажмурился. Еще раз представил Марину — вот здесь, двумя ступенями выше.

Открыл глаза. Обшарпанный бетон с выбоинами, гнутые временем перила. Я сглотнул слезы и шагнул выше.

Джена решила, что Вика останется у меня.

— Вдвоем у вас есть шансы выжить. И не сойти с ума, — Джена пристально смотрела на меня, застегивая гигантские пуговицы пальто. — А завтра приезжай. Все консультации отменю, будем заниматься. Готовиться будем.