Зеркало души

Олдман Рэй

– Ну и ну! – Дэвид Харли всплеснул руками. – Не ожидал, что Джереми приедет с тобой. Или ты с Джереми… – Он жестом указал на кресло напротив стола, за которым восседал.

Я остался стоять. Джереми подошел к окну и сделал вид, что его здесь нет. Сорокатрехлетний Дэвид по сравнению со мной выглядел на все шестьдесят. Морщины прочно обосновались на его лице, у корней каштановых волос проступила седина. Некогда зеленые глаза помутнели, приобрели желтоватый налет на склерах. Я думал его разнесет ближе к старости, но в его теле не было и намека на толстоту. А какое же амбре стояло в его кабинете. Учуяв паленый запах виски, пропитавший

все стены, стало понятно, что ничего хорошего меня тут не ждет.

– Зачем послал за мной кортеж?

– Подумал тебе скучно будет одному! Хм! – Дэвид, прекрасно знавший мою страсть к одиночеству, усмехнулся своей искрометной шутке. – Я дал ему ориентировку на тебя: психопат с неподвижным лицом и безэмоциональным голосом, да и вообще… – Дэвид неоднозначно покрутил руками, – весь какой-то скованный, и наводящий страх своим присутствием. Ну, и по мелочи: рост – шесть футов два дюйма, вес – сто восемьдесят фунтов, возраст – сорок лет, но выглядит на двадцать пять. Кожа цвета светлого цемента. Черные короткие волосы уложены на левый пробор, огромные темно-карие глаза, чей взгляд невозможно долго выносить, черная шляпа, черное пальто, идеально выглаженная белая рубашка, черные штаны, черные кожаные дерби. Обязательно должен выйти последним из вагона и держаться за сотню ярдов от людей.

– Прекрасно. Он сразу узнал меня. – Одному дьяволу известно откуда Дэвид догадался о том, что на мне сегодня будет надето.

– Видишь!

– Меня чуть глазами не сожрали. Я больше здесь не появлюсь.

– А кто тебя тут хотел видеть? Это означало бы проигрыш всей полиции Чикаго, и все же я признаю поражение. Ты же символ чего-то жуткого и неотвратимого. Олицетворение смерти и жестокости мира, в котором мы живем. Тот, кого каждый коп боится увидеть в своем городе.

– Таким ты меня считаешь?

– Все считают. – Дэвид задрал голову. Зеленые глаза приготовились отчитывать меня. – О тебе бы сложилась иная слава, Кит, работай ты по-человечески, как все! Если бы хоть кто-то видел, как ты работаешь! Ты выбрал запереться в Новом Орлеане, жить бок о бок с племенами и выезжать по особо важным делам, как министр какой-то. Здесь, в Чикаго, настоящая жизнь! – Он ударил пальцем по столу.

– Да. Один за одним люди мрут.

– Сколько раз я тебе говорил, что очень буду рад видеть тебя среди моих подчиненных. Сколько раз предлагал тебе устроиться на твоих условиях, снисходил до тебя, унижался, лишь бы ваше высочество согласился! – Если бы людям выдавали награду за число экспрессий в секунду, Дэвид бы занял Гран-при. Невыносимо было смотреть на него. – Да с твоими данными, с твоими талантами, которые ты безбожно зарываешь, можно с легкостью дослужиться до комиссара! Да что там, Бюро расследований бы тоже не отказались от тебя. Разве ты не хочешь хорошо жить? По статусу, так сказать.

– Мне это не интересно, Дэвид. К делу.

– Вот как ты встречаешься со старым другом, – цокнул шеф. – С единственным другом, между прочим! Уж забыл, как мы в академии?..

– Избавь меня от этого, – я отмахнул его слова рукой.

– Вот ни капли не изменился с тех славных времен! Не постарел. И как тебе удается? – Он ровно семь секунд рассматривал меня, а потом встрепенулся. – Кстати, похожи?

Я переводил глаза с одного на другого, не понимая зачем Дэвид кивает на Джереми.

– Ты не представился? – Дэвид одарил его возмущенным взглядом. –

Это мой сын, Джереми Харли. Надеюсь, Кит, ты не забыл, что у меня есть семья. Вот, полгода назад закончил академию, и я устроил его. Хочет пойти по нашим стопам.

Последние слова Дэвид произнес с нескрываемой отцовской гордостью. Джереми сжал губы, опустил голову еще ниже. Его тонкая длинная шея, казалось, сейчас хрустнет и сломается.

– Да-а, ты ж его не видел-то никогда. – Дэвид достал сигарету. – Весь в мать ушел. Ты помнишь Розмари? Жену мою.

Дэвид, на сколько мне помнится, женился в двадцать один, два года наслаждался семейной жизнью, и поступил в академию в двадцать три. А сразу после выпуска из академии обосновался в Чикаго. А я же пустился путешествовать, ища свое место. Оказавшись в Новом Орлеане, я уже не захотел уезжать. Помню, как Дэвид и Розмари заявились ко мне без предупреждения, иначе бы я ни за что не согласился. У нее только-только округлялся живот, и я не смог их выгнать. А через семь месяцев Дэвид с гордостью сообщил мне о рождении сына. Джереми. Точно. Я встретился с ним только сегодня. От Дэвида и правда достались лишь большие зеленые глаза и пол.

В то время, когда я еще устраивался в Новом Орлеане, Дэвид звал меня работать с ним, просто приехать и по-дружески посидеть, посмотреть на сына, и выдумывал прочие предлоги. Я не приезжал, потому что не хотел и прямым текстом ему об этом говорил. Я не считал Дэвида своим другом, ни тогда, ни сейчас. И совершенно не понимаю, почему он ко мне прицепился. Через какое-то время безрезультатных попыток пообщаться он перестал о себе напоминать. До последнего телефонного звонка.

– Скончалась два года назад. – Дэвид затянулся, разглядывая сына, будто тоже видел его первый раз. – Внезапная остановка сердца. Оставила мне свою копию на попечение.

Я продолжал стоять как истукан, не имея ни малейшего понятия, что мне ответить на его речи. Дэвид в задумчивости наблюдал за струйкой сизого дыма от тлевшей сигареты и сам переменил тему.

– Когда мы виделись с тобой последний раз? На войне?

– Получается.

Мы прошли и мировую войну с Дэвидом. Уж не знаю почему именно с ним связала меня жизнь.

На его лице проступила грусть.

– С тобой что-то происходит, Кит, – бормотал он, продолжая смотреть на дым. – Что-то очень страшное. Чем бы это не было, ты же понимаешь, что нужно поделиться этим с близким, выговориться? Оно съест тебя. Да, ты весь такой невозмутимый и независимый, но даже таким нужен кто-то рядом. Ты же совсем одинок. Как насчет встретиться на днях, посидеть, поговорить? Как в старые добрые, когда вокруг было так легко и хорошо? Я даже знаю подходящее место…

– Ближе к делу, Дэвид. – Я невольно задумался, а есть ли это дело вообще?

Он сжал губы, кивнул тому, что в который раз убедился, какая я скотина, и достал из стола тонкую папку. Накрыл ее ладонью.

– В Чикаго находят истерзанные женские тела.

– И как давно? – Я смотрел на прижатую папку, боясь предположить, что за нее еще предстоит побороться.

– Третий месяц пошел. Раз в месяц новое тело. Молодые девушки. Последнюю нашли прямо перед твоим приездом, два дня назад. – Он глубоко вздохнул, выудил из стола карту с отмеченными тремя точками. – Вот, посмотри. Но последняя… я не думаю, что она связана с предшественницами. Там характер совсем другой, посмотришь.