Зеркало души
Шрифт:
– Я видел след. На снимке.
– Хочешь сказать, я настолько слепой, что вживую заметить не смог, а ты умудрился на фотографии это разглядеть? – Роберт демонстративно подтянул очки.
«Проболтался? Ха-ха-ха-ха-ха!»
Пожалуйста, заткнись.
– Знаешь, опустим это. Меня больше интересуют порезы и срезы. Чем их нанесли?
– Этим – порезы, – Роберт с гордостью положил на грудь трупа скальпель. – А отрубали мясницким топором. Но его у меня нет.
– И глаза вырезали скальпелем?
Он с широкой улыбкой кивнул.
– Как думаешь, убийца может быть связан
– Или мясником. – Роберт придвинулся ко мне, перегнувшись через труп. – Думаешь на меня?
– А ты мог бы это сделать?
– Ты же знаешь, что нет. – Он осмотрел тело. – Если тебе интересно мое мнение, то я думаю, что тело стоит укатить в холодильник немедленно. Оно уже источает запах. Так что, осматривай поскорее все, что тебе нужно.
Осматривать, по сути, было нечего. Самое интересное просматривалось на лицах жертв. Все же, я обошел труп со всех сторон. Руки были ампутированы до локтя, а ноги выше колена. Срезы были идентичны с первой жертвой, которую мне довелось осмотреть.
Придется трогать.
Как только пальцы через перчатку соприкоснулись с окоченелой плотью, я увидел то, что и полагалось.
На затертом кафельном полу, почти подле ног Роберта, отошедшего к стене, лежало нечто в женском платье. Остатки ног, рук и шеи были прекрасно видны; из них фонтаном била кровь, заливая все вокруг, даже Роберта, который и не подозревал, какой сюжет мне открылся. Когда «нечто» вдруг зашевелилось, поползло ко мне, скользя культями по гладкой поверхности, распластывалось на своей же крови, но потом опять силилось приподняться на остатках конечностей, и продолжало двигаться, окропляя все вокруг кровью, мне стало крайне мерзко наблюдать это. Впервые за службу. Однако, его движения и одновременно завораживали. По мере приближения туловища, приближались ко мне шипящие и булькающие звуки, утопающие в пузырях крови.
Оно силилось мне что-то сказать.
– Кит?
Я стал наклоняться к телу, которое доползло до моих ног, чтобы расслышать хоть что-то. Но, вовремя заметив, что ко мне подходит обеспокоенный Роберт, убрал пальцы с трупа, и ожившее туловище пропало.
– Приступ мигрени. Можешь закатывать в холодильник.
– Да, вид у тебя и правда… больной. – Он уставился на мои синяки под глазами. – Подожди, я провожу тебя.
Выйдя в знойный сентябрьский день, я увидел Джереми, стоящим у машины; он был расстроен, погружен в мысли, и даже не заметил нас. Стоило Роберту заговорить, Джереми рефлекторно повернул голову к нам, и тут же, одернув себя, поднял голову к небу, наблюдая за облаками.
Длинные костлявые пальцы схватили меня за локоть и резко оттянули влево. Роберт не дал мне наступить на коричневого продолговатого жука с усами-антеннами. Все такой же.
– Завидую твоей работе. Всегда так тихо. – Я остановился на ступеньках, наблюдая за ползущим по своим делам жуком.
– В этом я согласен, – Роберт рассмеялся, прикурил. Задумчиво уставился на этого же самого жука. Он быстро перебирал тонкими зазубренными лапками, спасаясь от нас. – Да только иногда как захочется с кем-то поболтать часами, а никого и нет. Только я и трупы. Чем старше становишься, тем быстрее возрастает потребность говорить. Толи хочется поделиться своим опытом, толи быть уверенным, что не сдохнешь в одиночестве. Это, наверное, и есть кризис среднего возраста. Кто-то вдруг разочаровывается в том, чем всю жизнь занимался, находит себя в чем-то новом, кардинально меняется,
– Убивает, – предложил я.
– Убийцами не рождаются, а становятся, да. Ну, тут уж кому как повезет. – Он повел рукой с зажатой сигаретой. Пепел упал на мысок его туфли. – Разве вся прелесть в том, чтобы оставаться таким же человеком, каким был вчера? Разве интересно жить, когда ты годами не меняешься?
Это явно был камень в мой огород.
– А с Джереми тебе стоит быть помягче. Он все же сирота, пусть и при живом отце. Дэвид только спал и видел, на кого бы его повесить. И хорошо, что на тебя. Ты можешь многому его научить, а он, в свою очередь, научит еще десять человек. Того и глядишь, наша полиция станет лучшей в мире.
– Я спешу, Роберт. Спасибо тебе.
– Да за что же? – рассмеялся он. – Надеюсь, мы здесь больше не увидимся. Но я не прочь встретиться с тобой в неформальной обстановке. Ты, я, Дэвид, а?
Если я сейчас же не уйду, то останусь до вечера слушать тирады Роберта. Поправив шляпу, я развернулся к машине, махнул Джереми; он в мгновение ока оказался за рулем. Только опустившись на сидение, я велел ему уезжать отсюда как можно быстрее, закрывая дверь на ходу. Роберт наблюдал за нами в полном недоумении, застыв на том же месте, где я сбежал от него.
– Вы не могли бы закурить? – спросил Джереми, сбросив скорость, когда мы отъехали на приличное расстояние. – У меня в носу и во рту стоит этот убийственный запах. Ничем не перебивается.
Я исполнил его просьбу. Пришлось приоткрыть окно, иначе дым выел бы нам глаза.
Мне страшно не хотелось ехать на ковер к Дэвиду и трепаться с ним часами. Но приказ есть приказ. Джереми был очень сосредоточен на дороге или же, правильнее сказать, на своих мыслях. На нем не было улыбки, яркий рыжий цвет волос превратился в русый; веснушки, усыпавшие все лицо, больше походили на капли грязи; большие зеленые глаза стали карими и потеряли живость. Уж не знаю, почему терзалась и рвалась его душа, от моих ли слов или от других переживаний. Мое присутствие сыграло на нем? Что поделать, такая у меня аура, или как его там, энергия, пусть.
До самого департамента никто из нас не проронил ни слова. На мой вопрос, не соблаговолит ли он пойти со мной, Джереми ответил, что подождет здесь и отвернулся к окну. Мне-то все равно что у него творится в душе и в голове, но пока Джереми со мной, не хочу, чтобы он терял время, просиживая штаны в обиде. Я протянул ему материалы дела.
– Ознакомься. Соберешься блевать – куда угодно, только не на фото, хоть на них мало что видно.
V
Я поднялся к кабинету, но не успел открыть дверь, как она с неимоверной скоростью распахнулась, прошла в дюйме от лица и чуть не слетела с петель. Из кабинета Дэвида выскочил мужчина, раздраженный до ужаса и вместе с этим в глубочайшем отчаянии. Дэвид же стоял у окна с нервным видом и трепал пальцами окурок. Я постучал по двери, нехотя вернувшейся на свое место.
– Я же сказал тебе идти на х… – Дэвид вздрогнул. – Господи! Что с тобой?
Я оставил его без ответа. Шеф проморгался, привык к новой версии моего лица. Пригласил садиться, и опять повернулся к окну. В комнате стояла духота и жара из-за недавнего скандала. Мне пришлось снять шляпу и пальто. Откинувшись на кресле, я уперся взглядом в спину Дэвида. Он глубоко задумался. Я решил не отвлекать его, закурил, наслаждаясь каждой секундой тишины.