Зеркало королевы Мирабель
Шрифт:
— Мэтр ГэльСиньяк, — Бенжамин выбрал новую жертву своей благодарности.
— Все это я делал не ради вас, — перебил его имперец. — И не ради вашей сестры. И мне не нужна награда. Когда надо, господь поможет. Но я взял бы пару резвых лошадей на смену.
— Будут вам лошади, — вздохнул Бенжамин и поискал глазами, кого бы еще облагодетельствовать. Уилл исчез куда-то, так что оставался только Фламэ. — Адмар.
Фламэ выскользнул из тисков толпы, набившейся в зал, и замер, опустив руку на рукоять меча.
—
Бенжамин вздрогнул, но быстро вернул себе самообладание.
— Я отказываюсь от притязаний на кровную месть. Кроме того, даю вам четыре дня на то, чтобы покинуть Каллад и более здесь не появляться. Иначе я снова вспомню о своем праве.
В толпе зашушукались. Впрочем, шепотки начались сразу же после того, как произнесено было имя Адмара.
— Щедрый юноша, — шепнула Фрида.
— Впрочем, — поистине королевским тоном продолжил Бенжамин, — ваши поступки достойны благодарности. Поэтому я дарую вам во владения Озерный край. Надеюсь в скором времени увидеть его процветающим.
Фламэ изящно поклонился. Со стороны даже могло показаться, что он выражает новоявленному королю почтение. Бенжамин поднялся, показывая, что аудиенция окончена. Зрители начали расходиться. Вскоре в зале остались только Фламэ, имперец, обе ведьмы и вошедшая минутой назад Беатриса. Ее лицу вернулись естественные краски, и девушка оказалась вполне миловидной и вовсе не такой романно-томной. Она улыбнулась брату, с которым столкнулась в дверях, и подошла к своим спасителям.
— Музыкант?
— Миледи, — Фламэ прикоснулся губами к ее прохладной гладкой ручке.
— Я слышала, вы спасли мою жизнь. Благодарю. Чем мне наградить вас?
Она так и сказала — наградить. «Крыса», — мрачно подумала Джинджер. Фламэ только криво ухмыльнулся.
— Ваш брат наградил уже, миледи. И теперь я должен ехать.
— Вы споете мне на прощание, музыкант? — Беатриса обворожительно улыбнулась, как женщина, которой никогда не отказывали.
— Увы, миледи. Я скверно пою без музыки, а при мне нет моей гитары. Удачи вам.
Фламэ поклонился и покинул комнату. Джинджер поспешила за ним. В дверях она обернулась. Леди Беатриса стояла перед огромным зеркалом, и по губам ее блуждала жутковатая улыбка. Джинджер поежилась и дала себе зарок, что назавтра же покинет Каллад. За его пределами спокойнее будет.
Трактирщик встретил вернувшихся гостей радостно и объявил, что лошади накормлены, и обед готов. А в честь праздника он наливает всем лучшее вино из своего погреба. Вино и вправду оказалось отменным: яарвейн, чуть розоватый, с привкусом мцисской груши. По случаю трактирщик достал и тонкостенные рёмеры.
— Да здравствует король!
— За бескровный государственный переворот, — ответил Фламэ, поднимая бокал.
— Обед, хозяин, и седлай лошадей. Мы с женой уедем сразу же, — Ноэль улыбнулся и из
— Мою тоже, — кивнул Фламэ. — Мне в Калладе делать больше нечего.
— О, — тонко улыбнулся ГэльСиньяк. — Кажется, у тебя появился повод жить дальше?
— Конечно, — невозмутимо кивнул Фламэ. — От обязанностей перед Озерным краем я могу убегать до скончания времен. Съезжу к графине Кэр, а ну как она действительно замуж собралась. А потом по побережью — в Куриту.
— Мы в Усмахт. Там есть место богослова в университете Рашле. Да и медики не будут возражать против женщины в своих рядах, — ухмыльнулась Фрида. — Джинджер?
— Это ритуал? — мрачно спросила юная ведьма. Она дорого дала бы сейчас за шанс поговорить с Фламэ наедине, но… — Я еду на Перрин.
— Перрин? — Фрида не сдержала изумления. — Это далеко.
— Неделя до Архипелага, — педантично уточнил ГэльСиньяк. — И еще три-четыре открытым морем.
— И что ты забыла на Перрине? — поинтересовался Фламэ.
Джинджер пожала плечами. Объяснять, что незнакомка по имени Крендра дала ей купленный на Перрине браслет не хотелось. Это было глупо и странно. Потому что уверенность в правильности выбранного пути другим не передашь.
— Так, — ответила девушка. — Так надо.
— Ага, — глубокомысленно кивнул Фламэ. — Трактирщик, наполни нам фляги вином в дорогу.
Темнело, но оставаться в трактире на ночь друзья отказались. ГэльСиньяк опасался появления кого-то из свиты кардинала Венкорта. Да и погода была отменная, и не хотелось ждать, когда она опять испортится. Собрав седельные сумки, Ноэль пошел на конюшню. Фрида чуть замешкалась, но вскоре вышла во двор.
— Я провожу вас, — Фламэ поднялся с лавки, оставив на столе горсть монет.
Джинджер осталась одна. Как и должно быть. Потому что ведьме не нужны спутники. Одна, и холодность Фламэ о многом ей сказала. Джинджер потянулась за кувшином с вином. Кольцо Артемизии сверкнуло в свете лампы. Ведьма надела его сегодня утром, боясь потерять, да так и позабыла. Перстень казался ей — игра зрения — необычайно ярким и тяжелым. Девушка вскочила на ноги.
— Фламэ!
Гитара приторочена к седлу, он наверняка уже уехал. И глупая девчонка в самом деле осталась одна.
Джинджер, на ходу застегивая плащ, выскочила на крыльцо. Фламэ стоял у летней коновязи, наполовину занесенной снегом, держа под уздцы двух лошадей. Чуть дальше, на самом тракте переминались с ноги на ногу лошади имперцев. Джинджер облизнула губы.
— Перрин? — Фламэ посмотрел на нее, щурясь из-за неяркого закатного солнца.
— Д-да.
— Это далеко. Полторы недели по суше и еще по меньшей мере три — морем. И передохнуть удастся, только если в Гномьих горах, в обители Стэрмауса.