Зеркало королевы Мирабель
Шрифт:
— Не лучшая идея.
— Как знаешь, сестрица, как знаешь, — Фрида пожала плечами и пошла к своему коню — флегматичному гнедому, на котором в обычном для ведьмы черном наряде она смотрелась зловеще, как какая-нибудь злая королева из сказки.
Джинджер подошла к оседланной Снежне, погладила ее по носу и кое-как вскарабкалась на спину. Все прочие уже были в седлах, и собрались вокруг старого Мартина. Он отдал Адмару и Ноэлю туго скрученные и завернутые в промасленную бумагу и ткань карты, напутствовал, пробормотал какое-то невнятное благословение и указал налево.
— Выезжайте через ольховник на тропу, рига через четыре доберетесь до края болот. Гать найдете без труда, она помечена столбами.
Адмар фыркнул, кивнул едва заметно и поехал в сторону тропы. Отряд потянулся за ним.
Уже через полрига Джинджер пожалела, что отвергла вполне разумное предложение Фриды. Ветер норовил выбить ее из седла, и уж точно вышибал дух. Глаза слезились. Надвинув как можно ниже капюшон, молодая ведьма ехала, видя перед собой только тревожно дергающиеся уши лошади и темную спину Филиппа. Процессия продвигалась медленно, и до гати добралась более чем за полчаса. Спешившись, Адмар очистил от снега указатель.
Здесь начинались болота Озерного края, заслуженно обладающие достаточно дурной репутацией. И выглядели они соответственно: серо-бурая, слегка припорошенная снегом, почти ровная пустошь, пучки травы, потемневшая от холода зелень. И не разобрать, трава это, растущая на твердой земле, или затянувшая топь ряска. Гать — грубо оструганные доски и вязанки хвороста — змеилась, перебираясь от кочки к кочке, и исчезала где-то на горизонте. Горизонт был таким же серо-бурым, как и все вокруг, и в той же серой дымке скорее придумывались, чем угадывались очертания руин. Укрывшись от ветра за крупом лошади, Адмар аккуратно развернул и изучил карту.
— Идем вперед, строго держимся тропы. Здесь не должно быть топких мест, и все же слишком легко увязнуть во влажной земле. С гати не сходить.
Он говорил настолько уверенным, ровным тоном, что даже Бенжамин не осмелился возразить или возмутиться. Он только молча кивнул и ниже надвинул капюшон на лицо обмякшей в его руках сестры. Адмар вернулся в седло и направил своего коня в сторону хлипкой тропки, протянувшейся по болотам.
Джинджер ехала четвертой — сразу за Адмаром, Ноэлем и лордом-наемником. Легче от этого не становилось. Гать упруго пружинила под копытами и, казалось, то и дело уходила так глубоко в землю, что ноги лошади должны был увязнуть в грязи. Джинджер боялась этого болота. Все в нем было неправильно: цвет, сырость, мягкость почвы под ногами. Насколько благоразумнее было остаться в замке Брианны. Насколько благоразумнее было перебраться в седло к Адмару. Ветер все не унимался.
Фламэ то и дело сверялся с картой. Пока что гать шла в нужном направлении, но его не оставляли дурные предчувствия. Он неплохо знал Озерный край, и представлял, что от него можно ожидать, да еще в такую погоду. Ничего хорошего, уж точно. Ветер все не унимался. Он забирался под плащ, норовил вырвать карту из рук, трепал поводья и играл с серьгой, причиняя музыканту боль. Миновав не более шести ригов, Фламэ остановился. Маленький отряд также замер, хмуро и недоумевающе поглядывая на своего предводителя.
— Нужно передохнуть, — крикнул он, но вой ветра заглушил слова.
Конечно, делать привал здесь было бессмысленно и опасно, но точно так же, как и в любом другом месте. На всем пути к горизонту не было ни одного пригодного для отдыха места. Однако измученные путники сползли на землю и укрылись за лошадиными боками от пронизывающего северного ветра.
— Этак мы не доберемся до Фрэйни к ночи, — проговорил ГэльСиньяк, мрачно посматривая на небо. — Что скажете, госпожа предсказательница, будет снегопад?
Молодая ведьма подняла голову, изучила надвигающиеся
— Едем дальше, — решил музыкант.
Вскарабкавшись в седла, путники понуро двинулись на запад. Фрэйни находился всего в дне пути от границы Озерного края, если следовать вдоль русла реки Сегиль, растворенного сейчас в топи. Однако зимой этот день мог обернуться более чем сутками изнурительного продвижения по болотам. Все вокруг было ровным, хотя из-за кочек походило больше на смятое одеяло, чем на стол. Еще через несколько часов на горизонте показались деревья, белесые, до той поры сливающиеся с болотами. Не более чем чахлый осинник, но в нем можно было на какое-то время укрыться от непогоды. Озерный край никогда не отличался буйной растительностью. Фрэйни утопал в садах, но все это было стараниями хозяек замка, иные из которых не чурались колдовства.
Добравшись до чахлой рощи, путники спешились, привязали коней и повалились на припорошенную снегом бурую траву. Деревья кое-как укрывали от ветра, так что вполне можно было перевести дух и перекусить хлебом и сыром. Чтобы согреться, выпили по глотку крепкой ягодной настойки, которой снабдил их напоследок Мартин. Проведя среди больных невзрачных осин не более получаса, все с облегчением поднялись и двинулись дальше.
Ландшафт неуловимо менялся. Словно искусные обманки, изготовленные придворным художником, равнины оборачивались вдруг холмами, или глубокими — в половину человеческого роста — провалами. Но все было того же серо-бурого цвета и попросту сливалось и со снегом, и с небом. Гать петляла, огибая и холмы, похожие на волдыри, и ямы. Вскоре встретилась и первая обманная метка. Дорога словно бы уходила вправо, в сторону странных нагромождений камней, которые неожиданно смотрелись среди болот. На карте старого барда этого не было, и дорога шла упрямо вперед. Фламэ спешился и смахнул снег. Гать разобрали, но не до конца, и присыпали гнилой травой и снегом.
— Можно пройти, — крикнул музыкант, — только очень осторожно.
Земля под копытами лошадей то и дело резко уходила вниз, и на ней выступала вода. Лошади раздраженно фыркали, пряли ушами и норовили пойти быстрее, чтобы миновать неприятный участок. Их сдерживали. Когда под ногами вновь оказалась твердая почва, все вздохнули с облегчением и поехали быстрее.
Холмы укрывали путников от ветра, и продвигаться через болота стало проще. Фламэ почти уверился, что до замка они доберутся без приключений. И все же его не оставляли природная осторожность и недоверчивость. Все шло как-то слишком уж гладко: где обещанные Мартином разбойники? Где бесконечные капризы калладской погоды? Он не успел одернуть себя и отругать за подобные мысли, потому что они в этот самый момент стали реальностью. Из-за холма показался отряд, вдвое превосходящий тот, что вел сейчас Фламэ. Там было не менее дюжины вооруженных мужчин, не отягощенных ни ранениями, ни женщинами. Рука музыканта упала на меч.
— А куда это вы движетесь, люди добрые? — ласково поинтересовался главарь разбойников.
Отряд из дюжины крупных и вооруженных едва ли не до зубов мужчин для Джинджер не оказался такой уж неожиданностью. В конце концов, все вокруг говорило о скорых неприятностях. Бурые клочья мамяра, похожие на волосы, болезненный белесый мох, гнилые доски, красноватый отблеск среди туч — это были верные приметы надвигающейся опасности. Увы, они не говорили ничего конкретного. Это могла быть и непроходимая топь, и ураганный шквал все не унимающегося ветра, и вот такой вот отряд разбойников.