Зеркало королевы Мирабель
Шрифт:
— Сколько народу, а толку — чуть. Чем вы поддерживали ее силы?
Она, пробежавшись взглядом по комнате, безошибочно выбрала Фламэ.
— Чем, мессир?
— Сухая полынь.
— Неплохо, — одобрила ведьма. — Но недостаточно. Ноэль, ну же!
Мужчина со вздохом снял котел с огня и понес его к столу. Джинджер придвинулась ближе к Фламэ и шепнула:
— Почему мы им доверились?
— А вы умеете бороться с ураганами? — тихо спросил музыкант, следя за травницей слегка завороженным взглядом. Определенно — ведьма.
Его собственная ведьма дернула его за рукав. Повернув голову, Фламэ натолкнулся на весьма недовольный взгляд.
— Мы ведь здесь
— Конечно, — Фламэ поднялся. — Пойду, выпрошу у Мартина карту. Не убьет же он меня, в самом деле. Столько лет прошло.
Проводив его взглядом, Джинджер уставилась на складку на скатерти. Видят духи, еще никого в жизни она так не ревновала. Это вызывало странные, противоречивые чувства. Ей одновременно было противно, и как-то томительно-приятно. Ревность вызывала совершенно непонятное удовольствие. Кое-кто из приятельниц Джинджер — подруг у нее не было — говорил, что ревность по-своему прятное чувство. До этой минуты она не верила.
— Сестра, — услышала она, — вы не поможете мне?
Черноволосая бесстыдница стояла совсем рядом, протягивая ей ступку. От травницы пахло пряностями, и немного — горько-сладкими симперскими духами, как от знатной дамы. Огонь очага отражался в темно-красном камне перстня и бросал искры на угольно-черное платье. Шелк. Не иначе, как спутник ведьмы — какой-нибудь принц.
— Конечно, — сказала Джинджер, поднимаясь. Следовало чем-то занять руки. Может и голова прекратит думать о глупостях.
Эксперт исчез, скорее всего, тоже ушел в дальнюю часть дома, и женщины остались одни. Травница перебирала какие-то травы, не глядя на Джинджер, а потом вдруг протянула руку.
— Циннамон.
Джинджер на секунду оторопела.
— Третья круга Слышащих?!
Травница расхохоталась.
— Теперь всего лишь четвертая.
Третья, да пусть и четвертая, в круге целительниц! Бывшая, к тому же, несколько лет главой своего круга в Империи, самом тревожном месте на всем Амулете! Что ж, тогда неудивительно, что она обладает таким колдовским очарованием. Джинджер не знала, власть ли наделяет старших сестер таким качеством, или по этому очарованию их отбирают, но и глава ее собственного круга была пугающе прекрасна. И непререкаемо авторитетна.
— Джинджер. Из круга Видящих, — представилась она наконец. — Сейчас меня называют Элизой.
— А меня всегда называли Фридой, — усмехнулась травница. — Как там петрушка?
Джинджер протянула ей ступку с перетертой травой.
— Это снадобье поможет кры… леди Беатрисе?
Фрида пожала плечами.
— Едва ли. Мы пока не научились травами излечивать от смерти, снимать подобные проклятия и возвращать возлюбленных. Последнее, кстати, особенно насущная необходимость. Не передашь мне ягоды рябины, сестра? Благодарю. Все, что я смогу, это вернуть бедняжке хоть отчасти человеческий разум. Все же лучше, чем путешествовать с бесчувственной куклой.
Фрида всыпала растолченные ягоды рябины в свое зелье и принялась помешивать, шевеля губами. По часовой стрелке, против. По часовой, против. Джинджер невольно вспомнила Анну, свою первую наставницу.
— И да поможет нам полынь…
Да, так Анна тоже говорила.
В задней комнате хижины, разделенной занавеской на две неравные части, царил редкостный беспорядок. В правой, меньшей, части его составляли одеяла, сваленные кучей, так что почти невозможно было добраться до узкой, жесткой даже на вид кровати. Леди Беатрису положили прямо на эти одеяла и укутали дополнительно двумя или тремя вязаными
— Ноэль ГельСиньяк.
— Фламиан Адмар.
Мужчины пожали друг другу руки. Фламэ почувствовал себя, как перед дуэлью. Темно-карие глаза Синьяка пробежались по напряженному лицу музыканта, задержались на серьге, все еще неприятно оттягивающей ухо. Неожиданно мужчина улыбнулся.
— Думается мне, у нас нет повода для войны, мессир. Просто не смотрите так больше на мою жену.
Фламэ привалился спиной к стеллажу.
— И в мыслях не было.
— Госпожа Фрида производит впечатление, ха-ха! — откликнулся из-за занавески старый бард.
— Мастер Мартин, мы поищем у тебя карты? — вкрадчиво поинтересовался ГельСиньяк и выжидательно поднял брови.
Старик решительно отдернул занавеску и потряс перед лицом гостя костлявым кулаком.
— Только попробуй! Разведете беспорядок, разрушите мою систему!
Фламэ и Синьяк обвели комнату одинаково озадаченными взглядами.
— Это какая-то особенная система… — пробормотал музыкант.
Старый бард решительно задернул занавесь и подошел к столу.
— Ну, что вы ищите?
Фламэ поймал взгляд своего нового знакомого. ГельСиньяк пожал плечами.
— Спрашивайте. Вам, судя по всему, нужнее.
— Что ты знаешь о Круглом озере, мастер Мартин?
Старый бард выдвинул из-под стола табурет, сел и тяжело вздохнул. Вид у него был мрачный, словно речь шла о темных и древних тайнах. Старик всегда обожал их, и всегда же делал вид, что тайны эти его тревожат.
— Стало быть, мальчик, ты добрался до третьей загадки?
— Считай, я пропустил вторую, — отмахнулся Фламэ. — Так где это озеро?
Старик обвел шкафы задумчивым взглядом.
— Ноэль, друг мой, в шкафу за твоей спиной стоит коробка с биркой «ОК».
ГельСиньяк протянул барду несколько туго скрученных свитков и склонился над столом. Сбросив с него все бумаги, усеявшие ровным слоем пол, старик расстелил старую, ветхую карту и аккуратно придавил ее углы небольшими брусками металла. В верхнем левом углу карты значилось «Земли болот Угар». Несмотря на знакомые подписи: названия замков и едва заметное русло реки Сегиль, которое по традиции указывали на всех картах, местность показалась Фламэ совершенно чужой. Он нашел точку, обозначающую замок Фрейни. Река когда-то протекала совсем рядом с его стенами и составляла один из рубежей обороны. Впрочем, в 1315 году это не слишком помогло роду Эгбрайд.