Зеркальщик. Счастье из осколков
Шрифт:
– Не очень здесь уютно, верно? – Всеволод Алёнович наморщил нос и протянул девушке корзину. – Подержите немного, только осторожно, она тяжёлая.
Варенька приняла угощение, да так и охнула: корзинка, казалось, была битком набита булыжниками.
– Сейчас, я быстро, - Всеволод встряхнул руки, потёр их, потом мягким плавным движением соединил кончики пальцев, словно мыльный пузырь собирался сделать.
Меж пальцев Зеркальщика мягко засияла, словно снег при лунном свете, серебристая плёнка, действительно превращающаяся в подобие пузыря. Всеволод осторожно развёл руки в стороны, и серебристый шар, размером со свернувшуюся
– Готово, - выдохнул Всеволод, и Варвара Алексеевна поспешно опустила руку, распахнула глаза и восторженно ахнула: подпол стал подобен сказочному зимнему дворцу, всё вокруг сияло и переливалось, подобно ледяным узорам на окнах.
– Позвольте, - Всеволод забрал у девушки корзину, поставил её на узорную лавку и принялся сноровисто разгружать, выставляя на стол всевозможные деликатесы. На некоторых красовались кокетливые бантики, еловые веточки или пышные бумажные цветы.
– Ну вот, всё готово, - Зеркальщик придирчиво что-то поправил на столе, а потом с лёгким полупоклоном повернулся к Вареньке и провозгласил:
– Обед готов, сударыня.
– Благодарю Вас, - Варвара Алексеевна присела в кокетливом реверансе, а потом всплеснула руками, - Ой, а мышата-то как же? Мы о них совсем позабыли!
– Вовсе нет, - Всеволод Алёнович кивнул в сторону крохотных подносиков, на которые в процессе разгрузки корзины регулярно выкладывал кусочки еды, - угощение для них тоже готово.
Варенька улыбнулась, присела на корточки, поскребла пальчиками блестящий, словно лёд на реке, пол и приглашающе пискнула. Барышня готова была голову на отсечение дать, что её призыв был понят и услышан, но ни один любопытный чёрный нос не показался из самой крохотной, незаметной глазу щёлочки, ни один длинный хвост не мелькнул в уголке.
– Не печалься, - Всеволод мягко обнял девушку за поникшие плечи, - тебя услышали и поняли, это я точно вижу. Просто мы первые, кто к ним с добром, а не топором, вот они и робеют.
– А ну как не выйдут?
По лицу Зеркальщика промелькнула грустная кривоватая улыбка:
– Выйдут. Зверьки, даже пуганые, на добро всегда добром отвечают. А сейчас идём обедать, тётка Марфа мне голову снимет, коли я своё Отражение голодом морить стану.
Девушка хотела было спросить, кто такая эта тётка Марфа, да заробела. Негоже с расспросами в душу человеку лезть, неприлично это. Однако Всеволод без труда угадал непрозвучавшие вопросы, ответил не таясь, ничего не умалчивая:
– Подруга это матушки моей. Магией ей помогала, от людей лихих оберегала, да вот не сберегла. Пока на встречу с любым своим бегала, матушку мою злой человек сгубил.
Варенька тихонько ойкнула, робко положила свою ладошку на руку Зеркальщику, всем сердцем желая утешить, хоть немного залечить рану болючую. Всеволод Алёнович ласково улыбнулся девушке, пожал её прохладную от волнения ручку.
– С Марфой я встретился, когда первый раз в кондитерскую зашёл. Она меня сразу признала, с объятиями бросилась, мало в капкан зеркальный не угодила. Теперь вот каждую неделю стараюсь к ней заглядывать, навещать её.
– И пи-вельно, - прозвучал откуда-то снизу тонкий писклявый голосок. – У неё пи-рожки очень за-пи-чательные.
– Мышата, - ахнула
– Признаюсь, Варвара Алексеевна, Вы единственная известная мне барышня, которая мышей миленькими считает, - со смехом заметил Зеркальщик.
Мышата недовольно загалдели, возмущённо размахивая хвостиками и трепеща ушками. Конечно, понять слова Всеволода они не могли, но по его интонации и выражению лица поняли, что его высказывание не являлось хвалебной одой хвостатому племени, и оскорбились.
– Неприязнь к мышам мне непонятна, - барышня подхватила одного мышонка с порванным левым ушком на руки и погладила по бархатистой спинке, - Вы только взгляните, какие они симпатичные!
– Прошу простить меня, Варвара Алексеевна, - Всеволод бестрепетно посмотрел на мышонка, - но меня гораздо больше интересует, насколько эти мышата наблюдательны и смогут ли они помочь нам понять, что же произошло в доме купца Пряникова.
Варенька негромко запищала, обращаясь к рассевшимся у её ног в кружок мышам. На миг грызуны притихли, а потом подняли ужасный писк, пока одна старая седая мышь не скрипнула громко и протяжно, призывая то ли к тишине, то ли к порядку.
– Боюсь, у меня дурные вести, Всеволод Алёнович, - девушка повернула к Зеркальщику встревоженное лицо. – Мыши говорят, что тут, прямо тут, в подполе, творили лихое чародейство.
– И какое именно? – заинтересовался дознаватель, ни на миг не усомнившись в словах своей помощницы.
Варвара Алексеевна озабоченно прикусила губку. Как человеку, магией почти не владеющему, объяснить, да ещё и подробно, то, что и сами мышата толком не поняли, было весьма проблематично.
– Пусть они покажут, какие рисунки делал тот или те, кто тут ворожил, - предложил Всеволод, - так мы хотя бы приблизительно поймём, о чём идёт речь.
«Вы поймёте, - мысленно поправила Варенька и пылко пообещала себе. – Завтра же, нет, сегодня вечером начну книгу по общей магии, что у папеньки в библиотеке на полке стоит, изучать! Всю до последней страницы вызубрю».
Барышня нагнулась к мышатам и запищала, прося их показать, что же делал в подполе тот, кого грызуны называли: «большой, страшный человек, пахнущий смертью». Старая мышь коротко кивнула, властно скрипнула на своих подданных, и те засуетились, заметались, путаясь в лапках и хвостах. Сначала Варвара Алексеевна решила, что из задумки ничего не вышло, лично ей замершие в разных местах и странных позах мышата не напомнили ничего, кроме жуткой картинки в одной из книг, тайком утащенных из отцовского кабинета. К слову, ничего, кроме той картинки Варенька разглядеть и не успела, папенька отобрал книгу и унёс её, то ли вообще из дома, то ли спрятав так, что дочь не смогла сыскать.
Барышня негромко вздохнула, досадуя на собственную недогадливость, а вот Всеволоду выложенный мышатами узор явно оказался знаком. Зеркальщик вскочил на ноги и так стукнул кулаком по столу, что зеркальная магия колючими осколками брызнула в разные стороны, открывая неприглядный облик подпола.
– Как же я сразу-то не догадался, - серые глаза дознавателя пылали белым светом, - это же заклятие Кривого зеркала!
Варенька глубокомысленно кивнула, не решаясь лезть с расспросами, но, к искренней благодарности девушки, одним этим восклицанием Всеволод Алёнович не ограничился, пояснил: