Зерна огня, или Свидетель деяния
Шрифт:
– Придержи поганый язык, щенок!
И с маху отвесил парню оплеуху.
По счастью, Анже повалился на Сержа – иначе, пожалуй, запросто мог проехаться затылком по камням. Но на этом везение закончилось. То ли здоровяк Жано и впрямь был неравнодушен к ювелировой вдове, то ли покрасоваться любил, но следующим ударом – под дых – он сломал парня пополам, а потом попросту схватил за шкирку и поставил на колени перед млеющей от счастья Элизой.
– Извиняйся, поганец.
– Ща, – выплюнул Анже. – Не дождется.
Ох, дурак ты, дурак…
Сержант
– Не будешь, значит?
– Прекратил бы, сержант, – тихо произнес Серж, словно ненароком передвигаясь на линию удара и отпихивая Анже. – Начальство не похвалит.
Оказалось, могучее пузо не мешает сержанту бить быстро. Каменный кулак врезался Сержу в живот; и, пока бывший удалой браконьер хватал ртом воздух, ругательски себя ругая за утерянную сноровку, следующий удар настиг Анже.
Вот только закричал почему-то Жано. Да как закричал! Истошный вопль разнесся над Каменным Рогом, отразился эхом от склонов… а миг спустя в уши ввинтился пронзительный бабский визг.
Серж, все еще пытаясь вдохнуть, поднял голову – и осел на землю, отчаянно жалея, что не в силах смеяться. Жано тряс обожженной рукой и орал, Элиза пятилась к воротам и визжала, солдаты, не таясь, зажимали ладонями уши. Бедняга Анже лежал на земле, кровь из разбитого носа заливала лицо, а по его груди, колесом выгнув спину, задрав голову и растопырив гребень, топталась ослепительно белая, стреляющая фиолетовыми искрами саламандра. Длинный хвост стегал по бокам, словно у разъяренной кошки, из оскаленной пасти выстреливал и прятался длинный язычок. Дураков нет подходить!
Серж подполз к другу.
– А-анже? Цел?
Парень тщился приподнять голову, стонал.
– Лежи, не шевелись. Кому надо, тот пусть и поднимает, – Серж оглянулся на солдат: те предусмотрительно отступили к самой стене казармы, причем ухитрились даже не слишком нарушить строй. Советник успел исчезнуть, визг Элизы слышался уже из-за ворот, издали – квартала три, пожалуй, пробежала вдовушка.
Жано наконец-то сообразил сунуть пострадавший кулак в конскую поилку. Зрелище, однако: одной рукой вцепился в край колоды, другой болтает в воде, сам белый, из глаз слезы льют – и костерит на все лады ювелирова щенка, Нечистого, гномью тварь, снова щенка поганого и растяп, не схвативших его на мосту…
Анже сглотнул, неловко повернулся набок. Саламандра растянулась на нем, словно кошка на заборе, свесила хвост.
– Серж, – прохрипел, – что с носом у меня?
– Вдребезги, – доложил Серж. – Ртом дыши.
Поглядел, как белеет та часть лица Анже, что не залита кровью, добавил:
– Считай, повезло. Теперь тебя по морде хорошо приложить – сразу сомлеешь, а бесчувственного лупить интереса нет. Оно полезно, друг Анже.
– Утешил, – пробормотал парень, – спасибо.
– Голова как?
– Больно.
– Не шевели. По уму, тебе отлежаться надо, да кто ж даст.
Впрочем, какое-то время арестантов не тревожили. Было не до них:
– А где эта змеюка?
– Оно тебе надо? – хмыкнул Серж. – Вот уж нашел о ком беспокоиться.
– Серж, я…
– Да понимаю. Можешь гордиться, она удрала от твоей зверушки с таким визгом, что слышал весь город. Представляю, чего теперь наплетет.
– Не представляешь, – скривился Анже. – Ладно, что уж теперь… глупо было надеяться… О-о-о, нет!
Серж оглянулся на цокот копыт – одновременно с возгласом Анже. Ну да, чего и следовало ожидать: на шум и кутерьму вернулся бургомистр.
Подъехал прямиком к Анже: не то сам понял, что произошло, не то по дороге доложили. Смерил окровавленного парня презрительным взглядом. И то сказать, вид жалкий; впрочем, для коронного преступника самое то.
– Эй, ты, – процедил через губу, высокомерно, – убери эту тварь сам, если не хочешь, чтобы тебе помогли.
Саламандра вскочила, выгнула спину. Кончик хвоста стал нервно подергиваться.
– Хотел бы я поглядеть на того, кто ему поможет, – усмехнулся Серж. Он так и сидел: по уму, перед бургомистром надо подняться на ноги и, может, даже поклониться, но старший из беглецов не видел особого смысла лебезить.
– Да хоть бы и я, – насмешливо ответил бургомистр. – Вот так хотя бы, – и вытянул наглого арестанта хлыстом наотмашь. Не столько больно – через куртку-то, – сколько унизительно. – Продолжать? Я тебя спрашиваю… Анже.
– Это же не собака, – Анже проговорил невнятно из-за разбитого носа, но бургомистр нахмурился, и Сержу достался еще один удар. – Да поймите же вы, я с ней говорить не умею! – захлебнулся словами Анже. – Ваш сержант сам ее раздразнил!
– Он раздразнил, – бургомистр, видно, приноровился понимать, – а ты успокоишь. И если эта тварь еще раз повредит хоть одному моему человеку, хоть вот на столько…
Вот уж чего не будет, того не будет, подумал Серж. Достаточно посмотреть на перепуганных горе-вояк – ни один из них не рискнет и пальцем прикоснуться к парню, которого защищает «гномья тварь».
– Я считаю до трех. – Бургомистр поигрывал хлыстом, переводил взгляд с Анже на Сержа, с Сержа на саламандру. – Раз. – В глазах парня росло отчаяние: он ведь не врал, он и в самом деле не умел приказывать живому огненному чуду, что свалилось на него гномьей милостью. – Два. А ты встань и рожу не прячь, я хочу видеть, куда бить буду.