Zero Hour
Шрифт:
– Но ведь Помпей выжил. Почему тогда…
Короткое и шершавое:
– Я не знаю, - стало ей ответом, - Во всяком случае, не точно. Могу только предполагать.
– Валяй.
Какой-то придурок на красном спорткаре появился слева словно из ниоткуда, и, резко перестроившись, влетел в их ряд прямо перед ними. Не отдавая себе отчета в том, что она делает, Виттория со всей силы вдарила по тормозам и грязно выругалась.
– Эй-эй, - мгновенно оживился Цезарь, - Давай помедленнее. Мне надо записать.
Виттория прыснула и закусила губу,
– Так, а что там с Помпеем-то? – отсмеявшись, спросила она, - Заинтриговал.
Каким-то образом в его пересказе история перестала быть сухими скучными буквами, скрипящими на зубах, и превратилась во что-то живое, осязаемое – и интересное.
– Не знаю, говорю же, - Цезарь пожал плечами. Он больше не сверлил лобовое стекло невидящим взглядом. Наоборот, яркие и недавние, пусть и неприятные, воспоминания как будто вернули в него жизнь.
Придурок на спорткаре даже не мог подозревать, какое значение имел его опасный и идиотский маневр для атмосферы в отдельно взятой машине.
– Но думаю, он просто… Не знаю даже как объяснить, - Цезарь закинул руку за голову и взлохматил немногочисленные волосы знакомым – слишком знакомым, болезненно знакомым, - движением, - Понимаешь, за него тогда все переживали, не только я. Носились с ним, писали каждый день. Неудивительно, что он решил, что все за него и что он с легкостью сможет надрать мне задницу.
– То есть он сорвал ваши переговоры? – быстрый недоверчивый взгляд улетел в сторону Цезаря, и все внимание снова вернулось к дороге.
– Вроде того. Он еще даже толком в себя прийти не успел, а уже забрал своих дружков, вызвал испанские легионы и отплыл в Грецию. Вот тогда… Выбора больше не осталось.
Тишина, нарушаемая только мерным урчанием двигателя, снова вошла в свои права. Вопросов одновременно и не осталось, и было настолько много, что сложно было выбрать один из них.
Поток машин постепенно становился все более и более плотным. Скорость приходилось сбрасывать все сильнее и сильнее – и в конце концов поток остановился полностью.
Пробка. На чертовом разъезде всегда была эта чертова пробка.
– Слушай, - Цезарь вынырнул из глубокого транса настолько неожиданно, что Виттория даже вздрогнула, - Может быть, заедем в Равенну?
– Почему бы и нет, - она пожала плечами и, немного сдав назад, выкрутила руль, перестраиваясь в другую полосу.
Небольшая остановка должна была пойти только на пользу – как ей казалось.
Но реальность быстро вернула ее с небес на землю.
Старый центр шумел как потревоженный улей. Опаздывающие на работу местные смешивались с проснувшимися пораньше туристами, создавая столпотворение, больше привычное для центра Рима, чем для сонного небольшого городка такого, как Равенна.
У них не было никакой цели. Они просто шли по родным узким мощеным улочками куда глаза глядят.
Пока мрачный и молчаливый Цезарь не встал на месте как вкопанный и не сказал:
– Здесь.
Виттория
– Что “здесь”? – она смерила его недоверчивым взглядом.
– Здесь я отдал приказ тринадцатому.
Один из пробегавших мимо парней в деловых костюмах оглянулся и удивленно уставился на него.
Началось. Маскировать латынь под южный диалект итальянского было очень легко в Германии, с трудом, но возможно, в Ломбардии – но с каждым километром на юг эта иллюзия испарялась, как дым на ветру.
Едва не вывернувший шею парень все-таки не остановился, а прошел мимо – и, только проводив его взглядом, Виттория спросила:
– Как ты понял?
– Сложно объяснить.
Они помолчали.
– Знаешь, Виттория, вокруг меня всегда было полно людей, которые спали и видели, как бы лишить меня всего, - неожиданно, сказал Цезарь, - Один раз у них это даже получилось.
Стоило ему открыть рот, люди вокруг тут же начинали оглядываться – и разумнее было бы не поддерживать этот странный момент откровенности, но любопытство было сильнее – и она не удержалась.
– Что случилось?
– Я возвращался из Испании, - ответил Цезарь, - Был там в должности пропретора, воевал. Тогда казалось, что серьезно, сейчас… - он неопределенно махнул рукой, - Не важно. Суть в том, что мне был положен триумф. Я приехал весной, но с его назначением протянули аж до лета, так и не утвердили – и я внезапно обнаружил, что меня поставили на растяжку. Или я остаюсь с войсками под Городом и упускаю возможность избраться консулом на следующий год, или слагаю полномочия, распускаю войска, но могу избираться. Беспроигрышная ситуация для них, и проигрышная, как ни крути, для меня.
– И что ты выбрал?
– Второе, - он усмехнулся, - Триумфа тогда можно было ждать годами. А… Знаешь ведь, как оно на выборах. Пока твое имя на слуху – ты можешь все. Как только о тебе забудут хоть ненадолго…
Виттория хохотнула и помотала головой:
– Вот уж точно, что-то никогда не меняется.
– Именно, - кивнул Цезарь, - Мне нужна была эта должность. В моем роду лет триста никто не проходил cursus honorum до конца, и я просто не мог упустить этот шанс.
Его взгляд скользил куда-то поверх крыш, словно он разглядывал что-то, видимое только ему.
– Когда я должен был вернуться из Галлии, Катон хотел провернуть этот трюк еще раз, в идеале – выдернуть меня из провинции до того, как война будет полностью закончена. С последним у него ничего не вышло, а с первым… Я думал, что подстраховался со всех сторон. Соглашение с Помпеем, закон, который разрешал мне выставить свою кандидатуру на выборы заочно. Никак нельзя было бы подкопаться, если бы этот закон собирались исполнять.
Виттория нахмурилась. Обычно практически неощущаемая грань между ними сейчас встала в полный рост.