Жан, сын Флоретты. Манон, хозяйка источников
Шрифт:
– Да нет же! Нет! – воскликнул горбун тоном человека, который не верит в несбыточное. – Нет. Нужно во всем знать меру. Меру! Меру! Цифры, которые дает нам этот специалист, конечно, верные. Но это лишь цифры; случается, что действительность вносит коррективы. Однако вы согласитесь со мной, что если я снижу эти прогнозы на четверть, то дело пойдет. Так что я рассчитываю на сто двадцать или сто пятьдесят кроликов в месяц через два года и, пожалуй, ограничусь этим.
– Почему? – жалобно вопросила Эме. – Ты мне обещал по меньшей мере двести пятьдесят!
Горбун нежно
– Женщины, дорогой мой сосед, обладают всеми добродетелями, за исключением здравого смысла! Дорогая моя, необходимо держать в узде свои эмоции, крепко натягивая вожжи разума. Мы сохраним только десять самцов и сотню самок, которые обеспечат нам полторы тысячи крольчат в год, чего вполне достаточно!
– Это точно, – согласился Уголен. – Это уже потребует огромного труда… Взять хотя бы уборку клеток. Уборка ведь не делается сама по себе!
– Я ждал, что вы об этом заговорите. Так вот, все будет делаться само собой! – торжественно парировал горбун.
– Как это?
– Нуждаются ли дикие кролики в том, чтобы кто-то убирал их норы?
– Нет, конечно, но они же не сидят в клетках.
– Совершенно правильно! – вскричал горбун. – Основная ошибка животноводов – клетка. А клетка, дорогой сударь, это и есть рутина!
«Браво, Папе, и до рутины дошло! Расскажу ему, обрадуется», – подумал Уголен.
– К тому же рутина самая нелепая, поскольку жизнь в плену – причина всех заболеваний кроликов… А кстати, что делал король Людовик Одиннадцатый, когда хотел довести какого-нибудь кардинала до скелетообразного состояния? Он его сажал в клетку! История сама нам подсказывает!
Ничего такого история Уголену не подсказывала, он вообще не понимал, какая связь между кардиналом, королем, скелетом и кроликами. Между тем горбун продолжал:
– Я устрою большой загон, заведу современное хозяйство на открытом воздухе!
– Здорово! Очень интересно! – поддакивал ему Уголен.
Потом, сообразив, что было бы целесообразно высказать и кое-какие малозначительные предостережения, на которые он сможет сослаться позже, когда наступит время полного краха планов, спросил:
– А лисиц вы приняли в расчет?
– А их тут много?
– Немало, совсем немало. На их отсутствие не пожалуешься…
– Вы, кажется, забыли об ограде! – вставила Эме. – Высотой в два метра! Из оцинкованной сетки!
– Два метра! Из оцинкованной сетки! – обрадовался Уголен так, будто это успокоило его.
– Не стоит заблуждаться! – строго сказал горбун. – Уверяю вас, лиса без всякого труда преодолеет ограду! Но я предусмотрел искусственные норы, разумеется подземные, входами в которые будут служить цементные трубы.
Сердце у Уголена екнуло от радости. «Вот и трубы!»
– Диаметр труб, по которым будут перемещаться кролики, МЕНЬШЕ лисьей головы! Хищник не сможет расширить отверстие и проникнуть в нору, а мои кролики, будучи в полной безопасности, станут потешаться над ним.
– Еще одна потрясающая идея! – заметил Уголен.
– А чем, по-вашему, в это время буду занят я? – с хитрым выражением лица спросил горбун.
– Вот
– Так вот, я поставлю кровать у окна нашей спальни и волшебными лунными ночами, покуда прожорливые хищники будут исцарапывать свои морды о цементные трубы, стану заряжать крупной дробью старое отцовское шестнадцатикалиберное ружье и без промаха бить по их головам. Таким образом, прибыль от лисьих шкур добавится к прибыли от продажи кроличьих!
Девочка захлопала в ладоши, а сияющая от удовольствия Эме проговорила:
– Первые пять шкур – мои. Я сошью себе из них пелерину!
– Нет, не первые! – решительно возразил горбун. – Придется дождаться середины зимы, чтобы получить мех с густым, износостойким ворсом!
– Верно! Лучшие шкуры в конце декабря! – подтвердил Уголен.
– Значит, обещаю пелерину к концу декабря! Но не раньше.
– Все это замечательно, но чем будут питаться ваши кролики?
– Я ждал вашего вопроса! И вы правильно делаете, задавая его, потому что это, без всякого сомнения, вопрос вопросов! Итак, дорогой сосед, вот мой ответ. В загоне я первым делом посажу эспарцет и клевер – они улучшат природную траву. Жена с дочкой дважды в день будут ходить на прогулку в холмы и приносить оттуда охапки дикорастущих трав, которые придают мясу приятный аромат. Но главное – и в этом вся новизна и даже ключ к успеху моего предприятия, – в моем распоряжении есть вот ЭТО!
Пошарив в кармашке жилета, он вытащил из него четыре крупных, словно лакированных, семечка черного цвета и на ладони преподнес Уголену, который внимательно вгляделся в них.
– Это арбузные семечки?
– А вот и нет, – загадочно улыбаясь, ответил горбун, – не арбузные!
– Значит, это и есть семена аутентишника?
Горбун помедлил с ответом.
– Аутентичные ли они? Разумеется! Это самые аутентичные семена Cucurbita melano-sperma, что растет в Азии.
– Это там ее так называют?
– Нет. Это ее научное название, латинское, что значит тыква с черными семечками… Это растение, дорогой сосед, растет с баснословной скоростью. В тропическом климате после сезона дождей его ползучие стебли вытягиваются на тридцать-сорок сантиметров в день! Мы, конечно, не в тропиках…
– К счастью! – вставила Эме.
– И у нас, собственно говоря, нет сезона дождей…
– Знаете, – возразил Уголен, – здесь все же выпадает много осадков… Не то чтобы очень часто, но зато, когда это случается, землю промачивает дай бог!
– Я сейчас назову вам точные цифры.
С этими словами горбун вынул из кармана записную книжку в черном коленкоровом переплете.
– По статистическим данным за последние пятьдесят лет, собранным учеными Марсельской обсерватории, осадки в нашем регионе достигают пятидесяти двух сантиметров в год. То есть если бы дно этой ложбины не пропускало воду и было окружено водонепроницаемой стеной, то к концу года мы получили бы озеро глубиной в пятьдесят два сантиметра, а через пять лет мы ушли бы с головой вместе с нашей кухней под воду!