Жаркие ночи - Холодные дни
Шрифт:
Вздрогнув от недовольства в голосе господина, Хюнерли-хатун покачала головой. Она боролась со страхом отправиться в Старый дворец и провести там жизнь никому ненужной старой девы. И со страхом перед пашой. Михримах Султан была права. Нельзя вестись на его добрую улыбку. За ней таится скверный и безжалостный человек.
— Хорошо. Если не хочешь говорить, я зову Гюльбахар-калфу и приказываю ей утром отправить тебя в место, откуда не возвращаются женщины и проживают там никчемную жизнь. Ты согласна на это?
Хюнерли-хатун, наконец, подняла
— Нет, паша. Молю вас, не заставляйте меня. Я не могу рассказать. Тем самым я еще раз предам султаншу.
Рустем-паша на секунду задумался, а потом с пониманием улыбнулся.
— Так вот оно что… Ты выдала какой-то секрет госпожи.
Вспыхнувший с еще большей силой страх в глазах служанки подтвердил его догадку.
— И какой же? Говори!
Теперь уже любопытство захватило его. Он жаждал узнать что-то, что супруга хранила в тайне от него. Узнать её секреты. Рука паши взметнулась к тонкой шее Хюнерли-хатун, и та вскрикнула, прикрывшись рукой.
— Я скажу! Скажу!
Мужчина довольно усмехнулся.
— Я внимательно слушаю.
— Михримах Султан сегодня утром… приказала мне найти для неё агу, — вновь заплакала от собственного бессилия служанка.
— Зачем?
— Чтобы он сле… следил за Малкочоглу Бали Беем. Я не знаю, кто это.
Лицо Рустема-паши исказилось в непонятной гримасе: смесь злости и досады.
— Я правда не знаю! — по-своему поняла это Хюнерли-хатун и сжалась от страха.
— Можешь идти, хатун, — сдерживая свой пыл, приказал Рустем-паша.
Служанка с огромным облегчением вышла из его кабинета. Паша со злостью стукнул кулаком по стене. В дверях появилась обеспокоенная Гюльбахар-калфа.
— Что она рассказала, паша?
Не ответив на её вопрос, мужчина развернулся и вышел из кабинета уверенным шагом. Поняв, в каком состоянии паша и куда он направляется, калфа поспешила за ним.
— Паша, успокойтесь! Вам нельзя ссориться с Михримах Султан.
Мужчина не обращал внимания на её слова . Его вновь захлестнули огромной волной ревность и жосада. Он с таким трудом добился этой женщины, что была его, казалось бы, несбыточной мечтой, а какой-то несносный выскочка бей владеет её сердцем. Это его нещадно тяготило и мучило. Рустем-паша изнемогал от ревности. И сейчас, когда он узнал о желании Михримах Султан следить за Малкочоглу, он полностью вышел из себя и не смог обуздать свои чувства. Слова, что так долго стояли в его горле, просились наружу.
Резко распахнув двери в покои, паша вошел внутрь и увидел супругу, что сидела на тахте и снимала украшения. Служанка сидела с ней и расчесывала ее золотистые волосы. Увидев состояние, в котором пребывал Рустем-паша, султанша нахмурилась. Измир-хатун прекратила расчесывать её волосы гребнем и замерла.
— Что такое, паша? — спросила Михримах Султан, кинув взгляд на испуганную Гюльбахар-калфу.
— Выйдите все! — взмахнув рукой, приказал паша.
Гюльбахар-калфа ретировалась мгновенно, не желая попасть под горячую
— Что все это значит? — начала волноваться Михримах Султан и встала с тахты.
Рустем-паша, кинув испепеляющий взгляд на супругу, который она встретила впервые, обращенный в её сторону, подошел к ней ближе. Та сложила руки на груди, не понимая, что происходит.
— Я узнал о том, что вы приказали найти агу, для того, чтобы он следил за Малкочоглу.
Махримах Султан выдохнула. Чертова Хюнерли! Проведя рукой по волосам, султанша взглянула на мужа.
— С чего ты взял, что это правда? Слово служанки против моего.
Паша озлобленно ухмыльнулся.
— Тогда как вы объясните свой гнев и освобождение этой хатун от услужения вам?
— Она плохо выполняла свои обязанности. Этим и разгневала. И с каких это пор вы стали интересоваться моими делами со служанками?
Проигнорировав последний вопрос, мужчина подошел еще ближе.
— Снова на «вы».
Михримах Султан нахмурилась и промолчала.
— Плохо выполняла обязанности — это не сохранила вашу тайну?
Золотоволосая султанша устало вздохнула, сдаваясь.
— Даже если я и отдала такой приказ… Что дальше, паша? Что вы сделаете?
Рустем-паша хмуро смотрел на неё, не торопясь с ответом.
— Вы замужняя женщина, султанша. Ты моя жена, Михримах!
— А вы, как вижу, перешли на «ты», — перебила его та, начиная закипать от гнева.
Да кто он такой, чтобы так разговаривать с султаншей, с дочерью падишаха мира?
— Я не позволю моей жене бегать за каким-то беем! Ты моя женщина.
Михримах Султан задохнулась от возмущения.
— Что за приступ собственничества, паша? Возьмите себя в руки, пока это не привело к плачевным последствиям. Исключительно для Вас!
— Михримах, — борясь с несоизмеримым гневом, проговорил Рустем-паша. — Я мечтал о тебе годами, а этот чертов Малкочоглу даже не смотрит на тебя. Ты ему не нуж…
— Закрой свой рот! — окончательно разозлилась султанша, сжав кулаки. — Выйди вон! Поговорим, когда остынешь. И в эти покои отныне не смей входить без разрешения.
— Султанша, — раздался его упрямый голос. — Это и мои покои тоже, так что…
— Ты меня плохо слышал? Теперь у тебя свои покои, у меня свои. Видеть тебя не желаю! Выйди.
— Михримах, — еще больше разозлился паша, чувствуя теперь еще и обиду на её слова.
Чем он их заслужил? Он всего лишь пленник своей любви и выбраться из этого плена, наверно, до конца своей жизни не сможет. Его глаза стали темнее ночи.
— Я сейчас позову охрану, — грозно проговорила Михримах Султан, чувствуя непреодолимое желание ударить разгневавшего ее мужчину.
Поддавшись мимолетному импульсу, Рустем-паша быстро подошел к жене и, схватив ее, крепко поцеловал в губы, вложив в поцелуй всю свою накопившуюся страсть и полыхающую злость.