Жажда подлинности: Как идеи Симоны де Бовуар помогают стать собой
Шрифт:
О французских экзистенциалистах Симоне де Бовуар и Жан-Поле Сартре я к тому моменту что-то знала, но очень отрывочно и поверхностно. Помнила, что де Бовуар подняла волну феминизма своей книгой 1949 года «Второй пол» – радикальным манифестом, бросавшим вызов угнетению женщин. И о том, что не меньше, чем идеями, она прославилась личной жизнью – принадлежностью к интеллектуальной элите, проводившей время в парижских джазовых клубах и кафе, и длительными скандальными отношениями с философом и донжуаном Сартром.
Жизнь и философия де Бовуар отличались от моей удручающе тривиальной жизни как небо от земли. В профессии я состоялась, но выгорела дотла и была в тупике. К двадцати семи я выстроила карьеру международного арбитражного трейдера и управляла собственным портфелем ценных бумаг и валют. Я провела на Уолл-стрит шесть
Год, когда я пробыла финансовым вампиром – сидела ночами, не сводя глаз с блумберговского терминала, и тянула деньги из дыр в рыночной структуре, меня надломил. Тогда как раз лопнул пузырь доткомов, компьютерные алгоритмы сузили спреды, что повлекло за собой увеличение риска и падение прибыли. Я надеялась, что MBA станет для меня обратным билетом в мир живых и ступенькой к новой карьере. Я не знала, куда податься. Какое-то время заигрывала с журналистикой, потом отработала несколько лет в небольшой консалтинговой компании, параллельно занимаясь докторской диссертацией.
Все это время я состояла в подавляющих меня в интеллектуальном и профессиональном плане отношениях с человеком, который не понимал моих устремлений. Неизменно со всех сторон я сталкивалась с давлением. Мне подсовывали книги с названиями вроде «Правила. Как выйти замуж за мужчину своей мечты и сохранить любовь навсегда». Чего ждет общество от меня, почти тридцатилетней одиночки, было понятно: найти любовь, выйти замуж, родить детей и жить долго и счастливо до конца дней своих. Но я подозревала, что это ложная формула счастливой жизни.
Экзистенциализм вошел в мою жизнь, когда я не просто в нем нуждалась, а, сама того не подозревая, жаждала его. Когда со всех сторон уже не нашептывали, а истошно трубили про тикающие часики, для меня, задыхавшейся под гнетом общественных ожиданий, экзистенциализм с его речами о свободе, ответственности и тревоге стал глотком свежего воздуха, пробуждением – или по крайней мере побуждением прожить оставшуюся часть жизни не как сомнамбула.
Осознанно существовать во взрослом мире так же обманчиво трудно, как и быть собой. Философия Симоны де Бовуар импонировала мне как подход к тому, как нужно жить и любить и как добиться значимой подлинности в мире, где мы постоянно вынуждены продаваться – ради работы, ради одобрения друзей, ради профиля в соцсетях – и заполнять пустоту бесчисленными селфи и статусной атрибутикой.
Де Бовуар пробудила меня к жизни, потому что сама была амбициозной, живой и жизнерадостной. Она обладала блестящим умом, которым не кичилась, и природным обаянием. Она была предана философии и пошла против воли родителей, желавших, чтобы дочь приобрела какую-нибудь более практичную профессию, например стала библиотекарем. Семья де Бовуар не была состоятельной. У Симоны не было приданого, поэтому работать ей пришлось бы в любом случае, но она и сама хотела работать, поскольку желала полагаться только на себя. У нее был постоянный спутник жизни – Жан-Поль Сартр, – но она любила и других. И ее философия показалась мне более тонкой и полной оттенков, чем у ее современников-мужчин. Так, де Бовуар доказывала, что контекст имеет значение. Для женщины ситуация будет в корне отличаться от того, с чем приходится сталкиваться мужчинам, а значит, и доступные решения тоже будут разными.
Я разочаровалась в жизни. Чужие ожидания загоняли меня в угол, припирали к стенке и перекрывали свет. Я хотела знать, как смотрела на мир Симона де Бовуар и как бы она посмотрела на мир, оказавшись на моем месте. Я не собиралась ее копировать, мне нужно было разобраться в ее подходе и понять, как и мне добиться большей осознанности в решениях и их последствиях. Я хотела творить себя, но мне нужно было опереться на философские рассуждения де Бовуар, чтобы мои действия были подлинными. Я думала, что, изучив ее идеи, избавлюсь от гнета чужих ожиданий, не позволяющего вздохнуть. Так начались мои попытки понять философию подлинности Симоны де Бовуар, которые продолжаются и сегодня, и эта книга посвящена тому, что мне удалось найти к настоящему времени.
Кем была Симона де Бовуар? Французским философом, писательницей и активисткой. Она
Де Бовуар была девятой представительницей женского пола и самой молодой среди всех когда-либо сдавших экзамен agregation – высокоавторитетное, предполагающее суровую конкуренцию квалификационное испытание для потенциальных преподавателей, которое проводилось в Высшей нормальной школе {4} . Она стала одним из самых известных и читаемых философов в истории. Американская писательница и драматург Лоррейн Хэнсберри предположила, что «возможно, “Второй пол” окажется самым важным произведением [двадцатого] века ‹…› И мир уже больше никогда не будет прежним». Сара Бейквелл называла «Второй пол» «самым преобразующим из всех экзистенциалистских трудов», а когда де Бовуар скончалась, ее соотечественница философ Элизабет Бадентер воскликнула: «Женщины, вы стольким ей обязаны!» {5} Вышедший в 1954 году роман Симоны де Бовуар «Мандарины» удостоился Гонкуровской премии, самой престижной награды французской литературы.
4
Moi, Simone de Beauvoir, 23. Sanos, Simone de Beauvoir, 11–13.
5
Hansberry, Simone de Beauvoir, 129–133. Bakewell, At The Existentialist Cafe, 21 [Бейквелл, С. В кафе с экзистенциалистами. Свобода, бытие и абрикосовый коктейль / Пер. с англ. И. В. Митрофанова. – М.: Эксмо; Бомбора, 2023]. Статья в Le Nouvel Observateur была озаглавлена Femmes, vous lui devez tout! и цитата в статье приводилась в той же формулировке, означая в переводе «Женщины, вы обязаны ей всем!», однако Бадентер поправила цитирующих: в действительности она сказала: Femmes, vous lui devez tant! («Женщины, вы стольким ей обязаны!») (Rodgers, “Elisabeth Badinter and‘The Second Sex,’ ” 147).
Однако называться философом Симона де Бовуар не желала {6} . Она скептически относилась к участию в элитарной, как она считала, традиции, требующей с фанатическим усердием создавать «бред под названием “философская система”», чем и занимались другие философы, не исключая Сартра {7} . Ее больше интересовали «живые» жизненные подходы и практические экзистенциальные решения {8} . В том числе поэтому она стала автором романов, автобиографических произведений и даже написала пьесу.
6
В одном интервью Симона де Бовуар сказала: «В любом случае Сартр – философ, а я нет, и я никогда, собственно, не хотела быть философом. Я очень люблю философию, но философских трудов у меня нет. Мое поприще – литература. Меня интересуют романы, мемуары, эссе, такие как “Второй пол”. Но философией ничего из этого назвать нельзя» (Simons, Benjamin, and Beauvoir. “Simone de Beauvoir: An Interview,” 338).
7
Beauvoir, The Prime of Life, 178 [де Бовуар, С. Зрелость].
8
Beauvoir, “What Is Existentialism?,” 324. Философ Нэнси Бауэр доказывала в отношении метода де Бовуар, изложенного во «Втором поле», что «основная задача заключается не в том, чтобы “овладеть им”, а скорее в том, чтобы понять привлекательность и силу философских абстракций применительно к повседневной жизни» (Bauer, Simone de Beauvoir, 10).