Жажда жить

О'Хара Джон

— Ты в своем уме?

— Если и нет, то удивляться нечему.

— О чем ты вообще говоришь… Грейс Тейт.

— Я звонила ей домой, ее не оказалось на месте.

— Точно спятила. Ведь подумают же, что… Слушай, что ты наделала? Неужели ты и впрямь ей домой звонила?

— Ты что, плохо слышишь? Я позвонила ей домой, попросила позвать к телефону. И мне ответили, что хозяйки нет дома, ушла куда-то. После чего я повесила трубку.

— Слава Богу, хоть не подумали, что какая-то сумасшедшая звонит. Ладно, я пошел спать.

— Где ты был сегодня вечером?

— Да презирать себя буду, если стану докладывать, где был. Сегодня или не сегодня.

— Я насквозь тебя вижу. Лицемер несчастный, ты, наверное, думаешь, как бы использовать эту ссору в качестве предлога. Притворяешься примерным мужем и отцом. Ладно, можешь

сколько угодно дурака из себя строить, но я в этом не участвую. И дети тоже. Красавчик для богатой шлюхи, вот кто ты такой. Не приближайся ко мне!

— А ты, идиотка, сучка этакая, не размахивай ножницами. Надо же, домой миссис Тейт звонит. А если бы она сама взяла трубку?

— Я бы поняла, что она дома. Но ее не было, понимаешь? Она куда-то ушла на весь вечер.

— Ну позвони сейчас, ради Бога, позвони. Еще не поздно.

— Пошел-ка ты, звезда футбола. Герой войны. Любимец публики.

Горячая война между Эмми и Холлистером перешла в холодную, что они с успехом скрывали от детей, но разговоры их свелись в основном к выяснению отношений. Сердитая убежденность Эмми сменилась гневными подозрениями, теми неопределенными подозрениями, которые возникают за отсутствием доказательств, и тяжелыми сомнениями. С наступлением лета она все еще была полна этих сомнений, но нетерпеливо ждала, что ей укажут на ошибку. Однако Холлистер игнорировал ее примирительные улыбки.

* * *

Сегодня хозяйкой бридж-клуба была Натали Борденер, ее очередь. Игра закончилась немного раньше обычного, и Натали начала опрос, кто чем занимается Четвертого июля. Выяснилось, что Кларксоны еще в июне уезжают в Мэн, Джордж и Мэри Уолл будут на праздники в Эдгартауне. Мартиндейлы? Те проводят июль на ферме у Грейс. А что? Оказывается, Натали собирает компанию для поездки в Гиббсвилл, когда там организуется летняя Ассамблея. Четвертое июля в этом году попадает на воскресенье, потому Ассамблея соберется второго. По правилам сельского клуба субботние танцы заканчиваются около часа ночи, но в связи с Ассамблеей это правило на время ее работы не действует. Так почему бы Бетти с Эдгаром и Грейс не составить компанию Натали и Скотту в Гиббсвилле, сходить на танцы, а переночевать можно у нее дома и на следующий же день вернуться и провести большую часть Четвертого июля на ферме с детьми?

Мартиндейлы и Грейс машинально отмахнулись от предложения, но, поскольку никаких видимых причин для отказа у них не было, уехали они от Натали как ее потенциальные гости в Гиббсвилле.

— Уж если моя золовка что-нибудь вобьет себе в голову, остановить ее трудно, — заметила Бетти в машине.

— Да, организатор она что надо, — подтвердил Эдгар.

— Черт, и зачем я только согласилась? — вздохнула Грейс. — Я ведь никого не знаю в Гиббсвилле.

— Справедливости ради надо признать, Грейс, что, бывало, мы там неплохо время проводили, — сказал Эдгар. — Люди гостеприимные. Впервые мы туда поехали на свадьбу Натали и Скотти.

— Гостеприимные люди… ну, сама я не из таких, потому судить не могу. Разумеется, я не такое, как ваше, имею в виду гостеприимство. Я говорю о гостеприимстве напоказ, оптом, когда все такие милые, такие славные. Я сама предпочитаю выбирать себе друзей, наверное, поэтому у меня их так мало. В общем, я сваляла дурака, согласившись поехать в Гиббсвилл.

— Если едем мы, то и ты должна ехать, Грейс, а нам, похоже, никуда не деться, — сказала Бетти. — Если хочешь знать мое мнение, то все это ради того, чтобы ты побывала у Натали дома и своими глазами увидела, из какой хорошей семьи она происходит.

— Я? Почему именно я? Я и так не сомневаюсь, что она из уважаемой семьи. Разве я вообще когда-нибудь затевала разговор на эту тему?

— Нет, но Натали кажется, что ты посматриваешь на нее сверху вниз.

— О Господи. Мне приходится оставлять свой удобный, прохладный, чудесный, только что отремонтированный дом только потому, что Натали… Ну отчего Скотти не женился на какой-нибудь девушке из Форт-Пенна?

Все трое отправились в Гиббсвилл на «пирлессе» Эдгара. Приехали они как раз к началу большого чаепития, на которое собралось по меньшей мере полсотни мужчин и женщин, всем за тридцать, не более и не менее дружелюбных, чем те, что встречаются на подобных сходках

подобных людей на всем восточном побережье. Какой-то мужчина сказал Грейс, что учился с Сидни в Йеле, но она не успела даже узнать его имени, как Натали потащила ее знакомить с кем-то еще. То же самое повторилось, когда к ней подошел другой мужчина и представился знакомым Брока. Доктор, имени которого она не запомнила, сообщил Грейс, что после пневмонии — ведь она переболела пневмонией, не так ли? — ей бы лучше пожить на высоте Гиббсвилла, чем внизу, в Форт-Пенне. Грейс признала, что пневмония действительно была, но, надо надеяться, это не бросается в глаза. Он заверил ее, что распознать бывшую болезнь может только медик. Тут подошла Бетти и увела ее куда-то, а около семи гости начали расходиться. Через двадцать минут не осталось никого. Грейс немного вздремнула и, переодевшись к ужину, в девять спустилась вниз. Именно к девяти были приглашены гости, но появляться они начали только в половине десятого. Иные участвовали и в чаепитии. На мужчинах были светлые фланелевые брюки, голубые пиджаки из саржи и галстуки-самовязы. Все были одеты совершенно одинаково, разве что галстуки немного различались, у одних однотонные, у других в полоску. Нынешний кавалер Грейс носил галстук в красно-голубую полоску, что свидетельствовало о его принадлежности не к Пенсильванскому университету, а нью-йоркскому теннисному клубу. На протяжении вечера этот факт упорно внедрялся в сознание Грейс: Нед Майнор был единственным в Гиббсвилле мужчиной, кто входил в этот клуб. Он приходился кузеном матери Натали — холостяк за пятьдесят, останавливавшийся на ночлег в клубах, в каком бы городе ни оказался: если в Гиббсвилле, то в Гиббсвиллском клубе; если в Филадельфии, то в клубе «Ракетка»; если в Нью-Йорке, то в теннисном клубе; если в Бостоне — там же. Он держал лошадь и ездил на темно-красном «пирсе-эрроу» с откидывающимся верхом. Он каждый день играл в бридж, был лично знаком с Уайтхедом и неизменно призывался в качестве арбитра для решения споров, возникающих за карточным столом. Он был чемпионом графства по теннису, играл в гольф и брал уроки танцев у Айрин и Вернона Касл. Все эти факты выяснились и до, и во время, и после ужина. И еще одно поведал он уже лично Грейс, в машине: он был не знаком с Сидни, но также был членом «Мертвой головы» и во время нечастых посещений Форт-Пенна (где он, разумеется, останавливался в местном клубе) не раз испытывал соблазн представиться Сидни, который, по словам Пола Райхельдерфера, был весьма и весьма славным джентльменом.

Танцы были в полном разгаре, когда в загородном клубе появилась Натали со своими гостями. В какой-то момент Бетти осталась наедине с Грейс и поинтересовалась, как там она уживается с Недом Майнором.

— Все нормально, все нормально, — махнула рукой Грейс. — Только почему он живет в Гиббсвилле? По-моему, для него там не место.

— Это почему же, потому что он выглядит как эльф?

— Ну да… да.

— Самое забавное, что это совершенно не так. Или не совсем так. Сама убедишься под конец вечера. Всю первую половину он может вести себя как примерный коротышка, а позже попытается затащить тебя в укромный уголок. Я на себе это испытала, так что гляди в оба.

Загремели барабаны, загрохотала медь тарелок.

— Дамы и господа! — провозгласил дирижер. — Позвольте объявить свободный танец. Дамы меняют кавалеров. Свободный танец! Спасибо.

— Здо-о-о-рово! — воскликнул молодой человек, оказавшийся рядом с Грейс. Он круто обернулся, посмотрел ей прямо в лицо, поклонился и сказал:

— Этот танец — наш.

— Не думаю, — покачала головой Грейс.

— Пожалуй, я тоже. — Молодой человек, на вид лет двадцати, был строен и высок, одет в голубой пиджак с четырьмя пуговицами и светлые фланелевые брюки. — И вот почему. — Грейс повернулась и увидела ожидающего ее Неда Майнора.

— Добрый вечер, Нед, — поклонился молодой человек.

— Добрый вечер.

Кто-то еще подошел к Бетти:

— Наш танец.

— Извините, но я жду мужа.

— И давно?

— Несколько минут.

— А я вас — всю жизнь. Пошли, пошли, пошли, пошли, пошли.

— Извините, но вот он, — покачала головой Бетти.

Грейс и Майнор закружились в вальсе, но не успели они пройти и круга по залу, как молодой человек похлопал Майнора по плечу:

— Извините, Нед.

— Извинись перед своей тетушкой, не мешай, — огрызнулся Майнор.