Жди, за тобой придут
Шрифт:
— Нет, мой хороший. Никому мы нашей маленькой тайны выдавать не станем. Потом ведь ещё четыре года учиться придётся — нас так с каждой новой пятёркой начнут «поздравлять»…
Костя хихикал и соглашался с разумной логикой своей любимой.
Первую и вторую сессии они оба сдали на отлично. В середине августа приехали Оксанины родители, и две семьи вскладчину закатили шикарную свадьбу. Народу собралось море — много геленджикских, но в десять раз больше москвичей.
Весь бывший первый (теперь уже второй) курс мехмата и филфака так или иначе отметился на празднике. К средине
А в сентябре молодожёнам выделили отдельную комнату в общежитии, плюс Костины предки отдали в их распоряжение вторую спальню в своей квартире. Таким образом, жилищный вопрос был решен для новой советской семьи полностью и даже сверх среднестатистического лимита.
Став женатым человеком и обретя некоторую степенность, Костя всё больше и больше стал задумываться о роли любви и представительниц слабого пола в своей жизни.
Он никогда не считал себя бабником или донжуаном, и всё-таки, если посмотреть правде в глаза, женская компания была ему необходима с детства. И не просто необходима! При её наличии, Костю не могли выбить из колеи никакие передряги. А вот в те недолгие периоды, когда ему случалось оставаться одному и довольствоваться только лишь мужским общением, термометр душевной погоды неуклонно опускался чуть ли не до «точки замерзания».
В Костином внутреннем существе как будто функционировал некий невидимый резервуар, который симпатичные ему девушки через духовные и физические контакты наполняли эликсиром жизни. Когда симпатии умирали, так и не переродившись во что-то более весомое, Костя тут же принимался искать новый источник целительного духа.
Так было всегда, и он искренне верил, что именно так всё и должно было быть. Женский пол заставлял его видеть краски весеннего леса, наслаждаться пением птиц и ласковым шёпотом листвы, распознавать бесчисленные ароматы города и природы, в каждую секунду ощущать то волшебное биение жизни, которое наполняло зияющую пустоту между предметами и пронизывало, от «а» до «я», целое мироздание.
И если Костино сердце вдруг открывалось навстречу новому чувству, то весь мир становился удивительно приветливым к нему, проблемы отступали куда-то на задний план, а путь от точки возникновения желания до точки его исполнения неправдоподобно сокращался. Костя знал, какое именно действие ему требовалось совершить, с кем переговорить, куда пойти, что взять или от чего отказаться, для того чтобы любая идея молниеносно начала воплощаться в реальность.
Любовь была его ангелом-хранителем, личным Сверхновым Заветом и единственным способом разумного существования. В школьные годы Костя был ещё очень далёк от восприятия любви как основы всего сущего, да и в отрыве от представительниц слабого пола она тогда едва ли имела для него хоть какой-нибудь вещественный смысл.
Любовь братская, сыновняя, отеческая или материнская являлась для юного наперсника Афродиты качественно иным понятием, нежели та любовь, которую способны испытывать друг
С родственниками, как он полагал, всегда существует неразрывная связь, и эту связь человек с рождения воспринимает как нечто данное, как альфу и омегу своего становления, как крайнюю и самую надёжную жизненную опору. Но назвать эту другую любовь высшей вдохновляющей силой, основой и питающим соком всего земного бытия у Кости просто не поворачивался язык. А вот любовь к девушке являлась для него таковой по определению.
Как-то на втором курсе у них с Оксаной даже случился любопытный разговор по этому поводу.
На дворе стояла ранняя весна, и сквозь слегка приоткрытую форточку доносился оживлённый уличный шум. Послеполуденное солнышко радостно поблёскивало в прогалы между облаками, и лучи его, отражаясь от зеркала на дверце общажного платяного шкафа, падали в изголовье кровати, отчего размякшим после недавнего соития любовникам приходилось щуриться и смотреть либо вертикально вверх, либо в сторону друг друга.
В какой-то момент Костя нежно прикоснулся к щеке своей возлюбленной тыльной стороной правой ладони, медленно и очень осторожно заправил указательным пальцем выбившуюся прядь её волос за ухо, придвинул лицо так, чтобы губы его коснулись Оксаниного подбородка, и застыл в этом положении.
Оксана тут же ответила на Костины ласки и всем телом прижалась к нему под одеялом.
Она обняла Костю свободной рукой и вдруг почувствовала, что с ним что-то происходит. Всё его тело как будто бил лёгкий озноб.
— Что с тобой, милый? — спросила она, испугавшись. И, когда Костя нашёл, наконец, силы поднять к ней своё лицо, его глаза оказались полными слёз.
— Ты даже не представляешь себе, как я тебя люблю, девочка моя!.. — едва сумел выговорить он.
— Костенька, ну что ты?! Я же здесь, совсем рядом. И я никому, никогда и ни за что на свете тебя не отдам, любимый мой!
— Ты не просто рядом со мной, солнышко! Ты внутри меня. Вот здесь… — тихо произнёс Костя и положил Оксанину ладонь себе на грудь.
— А ещё вот здесь, здесь и здесь, — добавил он, спустя мгновение, подразумевая на этот раз свою голову, тело и всё окружающее пространство. — В целом мироздании нет ни единого кубического сантиметра, ни единой точки, в которой бы не было Тебя. Весь мир для меня — одна только Ты! Именно это я сейчас и понял. Вернее, даже не понял — почувствовал. И мне стало вдруг ясно, как и почему мы пришли сюда, почему люди вообще попадают в эту жизнь…
— Расскажи, мой хороший! Мне кажется, я тоже смогу это почувствовать…
— Ты всегда можешь чувствовать то, что чувствую я. Ведь мы — одно целое! Человек рождается для того, чтобы познать любовь, чтобы жить в любви и наслаждаться своей жизнью. Мужчина и женщина, суть, две половинки счастья. В их соединении человек становиться законченным, совершенным. На самом деле ни тебя, ни меня нет. Есть одна большая Любовь. Есть только Мы… Ты ведь умеешь «чувствовать» мои мысли?
— Умею. Особенно те, которые похожи на мои, — засмеялась Оксана.
— Вот именно. И, чем дальше, тем этой похожести становится всё больше и больше, верно?