Желание исчезнуть
Шрифт:
– Беды нет, – поспешно заверил его Андрей.
– Тогда вам стоит быть повеселее. И присматривать за своими друзьями. Все мы здесь понемногу присматриваем за вновь прибывшими. И вы не исключение. Это стандартная взаимопомощь между горожанами, понимаете?
– Кажется, понял.
– Надеюсь на это. Если вы поняли, то я напишу в своих отчётах, что с вами можно продолжать работать, и новый редактор оставит вас на вашем месте. Это не так плохо, учитывая, что в городе всего одна газета.
– Это чудесно, – ответил Андрей.
Они
– У вас остаются вопросы?
– Пожалуй, нет.
– Хорошего вам дня, Андрей. Не забудьте прислать материалы для номера в срок.
Андрей не помнил, как оказался на своем месте. Короткий переход по коридору вывалился из памяти, и через пару часов, прокручивая разговор с редактором, он начинал сомневаться, наяву ли это происходило. Тем не менее он решил не навлекать на себя недовольство шефа и вечером позвонил в справочную. Выяснив номер телефона Петра, он тут же набрал и предложил встретиться.
– Как здорово, что ты объявился! Мы уже нервничали! – воскликнул тот.
Связь была довольно скверной. Все пользовались городскими стационарными аппаратами. Казалось, звук целую вечность проходит по проводам под давлением тонн снега.
– Что у вас тут интересного в городе? Ты вроде как уже местный! – сказал Пётр.
– Ничего не знаю. Давайте просто встретимся на площади и погуляем.
– Холодно гулять, – резонно заметил Пётр. – Я видел объявление, у вас открылась выставка современного искусства в музее. Как насчёт этого? Немного ярких красок посреди зимы не повредит!
Андрей согласился. Сразу после работы он купил «Северных» и встретил своих знакомых у здания музея.
– Ужас, какая холодрыга, – сказал Пётр, – ты уже привык?
– Ага.
Они разделись в слабо освещённом гардеробе и купили билеты на выставку. Было написано, что она приехала из Москвы.
– Получается, ехала примерно в одно время с нами, а открылась только сегодня, – заметила Олеся.
– Да уж, никогда бы не подумал, что уеду из Москвы в чёртов городок, чтобы смотреть на московскую выставку, – рассмеялся Пётр.
Выставка занимала семь залов, они осмотрели ее довольно быстро. Андрей шёл позади своих знакомых и пытался определить, каково их настроение, чтобы доложить редактору и чтобы тот отвязался от него и оставил на работе. В любом случае он собирался сообщить, что настрой у них отличный и всё в порядке.
Тем временем парочка весело болтала, обменивалась впечатлениями, читала пояснения возле картин и особо не обращала на него внимания. Андрея это вполне устраивало. Сам он не видел никакого смысла в картинах, тем более основная их часть была совершенно бессюжетной.
– Ты знаешь, что Олеся тоже художник? – спросил Пётр, когда они очутились
– Ну что за глупости ты говоришь! Конечно, он не знает. – Олеся покраснела, поправила волосы, на мгновение отвела взгляд с полуулыбкой. Андрей слабо усмехнулся. – Не обращай внимания, – сказала она, – я просто рисую для себя и друзей.
Андрей подумал, что она только изображает стеснение и на самом деле гордится своим увлечением.
– Вы тоже рисуете нечто подобное? – спросил он.
– Почему это ты на «вы»? Давай-ка общаться по-товарищески!
– Хорошо. Ты тоже рисуешь вот это? – Андрей показал на ближайшую картину. На его взгляд, она была не имеющим смысла смешением бледных сине-голубых красок на болезненно-сером фоне. Называлась она «Зима».
– Мне нравится современное искусство, – призналась Олеся, улыбнувшись, – но нет, я обычно занимаюсь другим творчеством. Мне, например, близок символизм начала двадцатого века.
Пётр почему-то усмехнулся и отошёл к другой картине. Они последовали было за ним, но, сделав пару шагов, остановились.
– Я тебе как-нибудь покажу, над чем сейчас работаю. Это было единственное, что они мне разрешили забрать с собой.
– А что, были какие-то ограничения?
– Оказывается, они не хотели, чтобы мы забирали с собой слишком много. Декор был ограничен одним предметом. Мне пришлось раздаривать все свои работы накануне отъезда.
– Не знал о таком, – признался Андрей.
– А ты много знаешь о городке вообще?
– Особо ничего не знаю. Меня просто привезли сюда, дали комнату и работу. И все вокруг говорят, что мы скоро вернёмся в Москву.
– Вот как? Ну, судя по количеству людей, которых вывозят, не так скоро. – Улыбка пропала с её лица, теперь она говорила даже немного ожесточённо. Казалось, ей причиняет боль этот разговор. – Ведь нас везли не сюда, – вполголоса проговорила она, – а в другое место. Здесь, говорят, уже некуда подселять, и людей везут дальше на север, уже чуть ли не к океану. И конца этому не видно. Они, по-моему, хотят вывезти пол-Москвы, а может, и всю, – она перешла на шёпот. – Ты не представляешь, как это страшно выглядит там! Пустые улицы, пустые дома… Зачем они это делают? Ведь войны нет. По крайней мере, если верить телевизору. Зато куча денег тратится на то, чтобы развеять народ по этим снежным пустыням…
Он невольно поежился, вспоминая о Лене. Она ни за что не хотела уезжать, клялась, что останется любой ценой. Что, если прямо сейчас они насильно выкорчёвывают её из привычной жизни, заставляют выбросить любимые вещи, картины и мчаться на вокзал, пугая бряцающей на пороге столицы «угрозой»? Андрей на мгновение отчетливо увидел её искажённое болью и обидой лицо.
– Эй, вы как? – Пётр коснулся его плеча. – Что, Леська всё за свое? Конспирология?
Андрей не смог сразу ответить, просто покачал головой, пытаясь выдавить из себя улыбку. Олеся спокойно ответила вместо него: