Желанная герцогиня
Шрифт:
В дом мы вернулись поздно вечером, когда мое чадушко решило, что с него достаточно приключений, и надо бы уже нормально поесть, а еще лучше и поесть, и песенку послушать, а там и поспать… и все, конечно же, одновременно.
Упластались, на самом деле, абсолютно все. И воспитанники, и мои помощники, и я сама. Но это была такая приятная, правильная усталость, от которой сами собой губы в улыбке расплывались. Спать сегодня всем будет сладко.
Всем, кроме меня похоже.
Потому что Тирхан, зараза, таки отправился в лабораторию! И пока весь дом стоял на ушах, готовясь к заслуженного отдыху (поужинали все уж очень шибко),
Хорошо хоть дух контролировал его художества, пусть ему больше и хотелось побыть с мелким тираном, который дорвался в единоличное пользование маменькой. То ли у Илиаса второе дыхание открылось, то ли просто свой вреднючий характер начал проявлять. Но после того, как я его искупала, накормила, спела песен пять, ребенок открыл глаза и весело что-то на своем зачирикал, всем видом показав: а спать-то мы и не собираемся!
В момент, когда я решила, что все-таки отдам его нянькам, и схожу за учителем, Илиас решил, что он еще голоден… Поэтому вместо того, чтобы расслабиться и позволить себе лечь в кровать, я жду момента, когда угомонится сын. А там уже отправлюсь проконтролировать питание и отдых Тирхана. Ведь забрать его как это мог сделать дух — нельзя, потому что он там какой-то эксперимент делает. Торчит над пробирками в плохо отопленном помещении! Специально запретила духу направлять жар туда, и не помогло! Засранец!
— Интена, бери это чудовище, которое надо мной издевается. — Спустя еще минут двадцать, не выдержала я. — Он не ест, он играется, и кусается.
Илюшка такому повороту рад, конечно, не был. И вой поднял, и что-то грозно заворчал.
— И чего рычим? — я дождалась пока взгляд сына сфокусируется на мне. — Ты делаешь мне больно. Не хочешь есть, а хочешь баловаться — тогда оставайся без кормушки.
Я еще по Сережке знала, что понимание у детей есть, может и на уровне рефлексов, но есть. Начинают жевать сосок в кровь, нечего терпеть. Пару раз отнять, переждать бурю, и ребенок начинает осознавать, что кушать надо аккуратнее, бережнее.
— Приглядите за ним, девочки, — отдав снова орущего Илью Интене с Люси, я собралась покинуть комнату.
Как раз самое то настроение, чтобы прописать целебных подзатыльников. Но ничего сделать я не успела: ни выйти из комнаты, ни тем более попасть в лабораторию.
Раздался взрыв. Бабахнуло знатно. Нет, дом не шатнуло, просто сильный звук, который резанул по ушам, да в нутро камнем упал.
Когда все утихло, я выругалась. Громко и грязно, только так как умеет озверевший русский человек. Совершенно не заботясь о том, что у меня есть слушатели.
То, что с Тирханом все хорошо, я знала наверняка. Как в общем-то и с лабораторией. Потому что дух за пару секунд до взрыва очаг этого самого взрыва перенёс на лесную опушку, изолировав ее магически. И с учетом, что бабахнуло знатно, не будь духа — тут на воздух бы мы все отправились!
Прибью! Вот доберусь до старого маразматика, и прибью! Собственными руками придушу!
Глава двадцать вторая
— Анастейза, милая…
— Видеть тебя не хочу. — Я все еще злилась на Тирхана, несмотря на то что с происшествия прошло больше недели.
Уж не знаю, что там гостям сказали жрецы, однако всю эту неделю я справлялась с последствиями эксперимента
Дух, конечно, выброс погасил, ни пожара, ни еще каких-либо повреждений ни опушке, ни лесу причинено не было, однако звук взрыва слышали все! Он дошел во все деревни и переполошил крестьян.
Еще бы не переполошил!
Все дружно решили, что началась война и старосты на местах никак не могли угомонить народ. Пришлось лично в каждую деревню мотаться и успокаивать, впрочем, заодно я присмотрела слуг в дом и нашла сиделок для всех гостей, а также несколько нянек. У Дариолы дитя немногим меньше моего сына. Родрик, кажется, так она его назвала. За ним пока попеременно приглядывали то Кариша, то Лагода, то старшие девочки, рук и правда совершенно не хватало.
Зато сейчас в избытке…
Я ведь не только молодых привела, но и старших женщин, в няньки и вовсе пару пожилых, но бойких взяла. По всем трем деревням чуть ли не коршуном прошлась и выбрала самых подходящих. И времени на раздумья не дала, впрочем, отказавшихся все равно не было. Я ж всех накормлю, и одену, и денег еще дам, а там еще кое-чему и обучу. Лумы ждут своего часа, как и шерсть… По весне часть нанятых вернется к своим семьям, часть осядет в моем доме на постоянной основе. Сироты и здесь есть, и как ни крути они — лишние рты для родственников, пусть и рабочая сила. В общем, все, как и везде, хоть волшебные земли, хоть нет, а человеческие отношения штука сложная. Впрочем, уверена, что по итогу тех, кто захочет обратно в деревни вернуться окажется гораздо меньше, чем они сейчас сами думают. Обижать никого из них я не планирую, по труду и награда. А там, может к весне еще народ подтянется на мои земли? Все же маленькое у нас население… Рук везде не хватает.
— Дорогая, я был не прав. Анастейза, не будь так жестока. Смилуйся над старым дураком.
— Я и так милостива. — Хмуро отмахнулась от Тирхана. — Что бы сделал на моем месте король?
— Казнил, — обречённо выдохнул учитель и опустил седую голову.
Я кремень! Кремень, я сказала! Никакой жалости!
— Вот именно, а ты — жив, и так как у тебя появилось свободное время, пора наших ребятишек приучать к дисциплине и урокам. Расписание перед тобой. Можешь внести коррективы.
— Но я тоже хочу на ваши занятия! — Тирхан вскинул голову и упрямо сжал кулаки. — Я тоже хочу пойти на эти особенные занятия.
— Я не могу брать с собой человека, который ради чудес готов пожертвовать жизнями окружающих. И я до сих пор не вижу спокойствия в твоих глазах. Ты так и не понял, что натворил.
— Я понял все, девочка. Я все очень хорошо понял и благодарен, что хранитель Колыбели спас нас всех. Ты же знаешь, я лишь недавно…
Тирхан снова опустил голову… Я закусила губу, заставляя себя молчать и не кинуться обнимать этого старого дурака, который только вчера перестал видеть кошмары и кричать по ночам. Когда весь масштаб того, что он натворил дошел до его сознания, Тирхан перепугался не на шутку. Хуже того, когда я примчалась к лаборатории, что находилась не в самом доме, а в его пристройке, Тирхан стоял в снегу на коленях, покорно ожидая того, что его накажут по правилам двора — то есть тут же не сходя с места лишат жизни.