Железная хватка графа Соколова

Лавров Валентин Викторович

Теперь роли поменялись. Соколов решил проучить мерзавца. Он бросился за типом. В азарте малость забылся и крикнул по-русски:

— Ну, прохвост, держись! Сейчас я пересчитаю тебе ребра.

За складом начиналось ровное пространство, хорошо освещенное луной. Однако тип не желал бежать туда. Он, видимо, смекнул, что там преследователь быстро его настигнет. Тип спрятался за сараем. При этом он не расстался с мыслью уловить подходящий момент и пустить в дело свой золингеновский нож. Убийца дорожил отношениями с Лениным и считал делом бандитской чести отработать полученные

деньги.

Соколов бросился на убийцу. Тот дал деру, бегая вокруг сарая. Эта игра в кошки-мышки раздражала сыщика. Выкрикивая ругательства, теперь уже на немецком языке, он все больше приходил в ярость. Это было очень смешно: наемный убийца с ножом в руках спасается бегством от невооруженного человека.

И тут словно сама Судьба вмешалась в нашу историю. Она решила наказать злодея, и самым жутким способом.

Соколов обратил внимание на высокую колонку для наполнения водой паровозных баков. Как это обычно бывает, возле колонки скопилась громадная лужа, отчетливо блестевшая под луной. Соколов, чтобы не замочить ботинки, несся вперед, почти прижимаясь к стене сарая.

Вдруг под его ногой что-то тяжело звякнуло. Он наклонился и разглядел массивную металлическую крышку, неплотно прикрывавшую канализационный колодец. Сыщика осенило: «Ведь это тот путь, которым сейчас помчится негодяй!»

Соколов присел, откинул тяжеленную крышку в сторону. Ногой сбросил вниз камушек и услыхал всплеск. Усмехнулся: «Пусть охотник за чужой жизнью поплавает тут!» Словно Мефистофель, грозно расхохотался в ночной тиши:

— Эй, исчадие ада, ты где? Чего носишься, трусливый заяц? Ну, да я сейчас тебя... — и он вновь бросился за типом.

Расчет оказался верным. Тип, спасаясь от погони, выскочил из-за угла. Боясь попасться Соколову, то и дело крутя головой, пошел вдоль стены. И точно угодил в колодец. Только короткий крик раздался в ночи, а зловонная масса уже сомкнулась над его головой.

Соколов медленно подошел к колодцу. Из его мрачной темноты раздавались звуки отчаянного барахтанья и вопли:

— Тону, помогите! А!..

Соколов не спеша запустил руку в брючный карман, достал паспорт на имя Биркгана, швырнул его в колодец.

После этого с чувством выполненного долга задвинул крышку. Перекрестился:

— Прости, Господи! Это был нехороший человек...

Нежная Генриетта

Спустя полчаса Соколов, наконец, оказался в уютной квартирке, из окна которой были видны островерхие шпили королевского замка. Он давно мечтал побродить по аллеям его парка, задумчиво постоять возле роскошного мавзолея императора Фридриха Вильгельма III, императрицы Луизы, императора Вильгельма I и его супруги Августы.

Длинноволосая блондинка с громадными голубыми глазами Генриетта ласково улыбнулась:

— Ванна ждет вас!

Чуть позже она вошла с махровым полотенцем. Откровенно любуясь необыкновенной атлетической красоты телом, улыбнулась:

— Мой «супруг» позволит ухаживать за ним? У нас в Германии это принято... — Начала заботливо растирать могучие мышцы.

Потом Генриетта с помощью

служанки поставила на стол ужин. Организм Соколова был устроен таким образом, что пережитые приключения заставляли его испытывать прямо-таки зверский голод. Он благовоспитанно похвалил салат из дичи. Про себя подумал: «Эти мизерные порции напоминают мне страну Лилипутию!»

Резидент Альберт, развалившись в глубоком кресле, курил гаванскую сигару. Полюбопытствовал:

— Этот самый тип в кепке очень ловкий филер! Как же вам удалось уйти от него?

Соколов загадочно усмехнулся:

— Как писал великий Иоганн Вольфганг Гете: «Сей злобный зверь в тумане растворился...»

Резидент настаивал:

— И все же, где вам удалось его запутать? Полагаю, что он был бы замечательным «наружником», если столь умело вас преследовал.

Соколов перевел разговор немного на другую тему, Он сказал:

— В Москве еще недавно наружным наблюдением заведовал знаменитый Евстратий Медников. Простой, по сути дела, малограмотный мужичок, из старообрядцев. Некогда служил полицейским надзирателем. Так вот, этот Медников создал целое направление в филерской службе. Для своих «наружников» он был наставником, контролером, палачом, отцом родным. Лишь он умел разговаривать, ладить, управляться с этим по-своему талантливым, но своенравным народцем. Награждал щедро, воспитывал — кулаком по морде. Больше всего не любил вранья: за вредные сыскному делу выдумки крушил ребра, а то и вовсе изгонял со службы. Но и любили его подчиненные! На самый героический подвиг ради Евстратия Палыча готовы были. Один раз его филер пролежал в баке с водой над ванной восемь часов. Кожа вся аж сморщилась, как на утопленнике, — сам видел. Другой раз филер вел наблюдение за бомбистами, несколько часов простоял на морозе без движений — отморозил ноги, так и отняли. Вот это герои! А нынешний тип в кепке — тьфу, наглец и трусишка. Медников таких не уважал.

Генриетта подняла на Соколова свои громадные, небесного цвета глазищи:

— О чем вы мечтаете?

— О том, чтобы завтра утром пойти с вами, фрейлейн, в королевский парк, осмотреть величественные мраморные саркофаги, напоминающие человечеству о бренности всего земного.

Генриетта с удовольствием поддержала:

— А я с большим удовольствием свожу вас на Королевскую фарфоровую фабрику. Еще в 1761 году ее основал Фридрих Великий. Там вас приятно поразит редчайшая керамическая коллекция.

Резидента Альберта, бесплодно пытавшегося выяснить, куда делся хвост, начали терзать тяжелые догадки. Более того, он испытал те же чувства, что и министр Макаров в Петербурге: «Скорее бы от греха подальше сплавить неукротимого человека. Пожалуй, следует его отправить с ближайшим поездом!» Вслух произнес:

— Эти прекрасные надежды вам придется оставить — до следующей встречи! Завтра утром, в одиннадцать часов, мы простимся. Я посажу вас на поезд до Кракова. Оттуда доберетесь до Поронина. С собой возьмете этот кожаный баул. Мы, немцы, пользуемся именно такими. Внутри найдете все обещанные вам вещи — от старых билетов до семейных фото.