Железнодорожница 2
Шрифт:
Глава 9
И что вот мне делать?
Первая мысль была — увести деда и Ритку подальше от этого места. К примеру, сказать: «Ой, смотрите, а что это там такое интересное? Пойдемте туда!». Минус этого метода — придется все время оглядываться, нет ли этих Пашиных где-нибудь поблизости. Не буду же я уговаривать своих вообще уйти с кладбища.
Да и не поймут они меня. Как так, экскурсовод остановился на самом интересном месте, а мы повернемся и уйдем? Да и пришли ведь совсем недавно. И столько
Впрочем, Пашины стояли далековато от нас. Они в первых рядах, а мы в последних. Может, еще обойдется.
Но тут Ритка затеребила мой рукав и зашептала, едва сдерживаясь, чтобы не закричать:
— Мама, мама, а вон там Пашины!
Молодец, девчонка, громко не разговаривает. Все утро ее учила, как себя вести в таких местах.
Дед присмотрелся и тоже тихонько сказал:
— Ой, точно Пашины. Надо же, где пришлось увидеться.
Ну, конечно. Правильно говорят, если закон подлости может сработать, то он обязательно сработает.
— Тише вы, — шикнула я на них, — давайте слушать.
Оставалась слабенькая надежда — вдруг Пашины сами уйдут, растворятся в толпе как-нибудь незаметно. И вроде хотели мы их догнать, но где уж там. И я бы сказала: «Какая жалость!»
— И вот, после множества осечек, Галина Бениславская все-таки застрелилась прямо здесь, на могиле Есенина, — продолжала женщина в очках, — не смогла она оставаться на земле без него. Слишком трепетно любила Сергея Александровича, всегда была верной помощницей, много сделала для издания его книг. Именно поэтому рядом с памятником Есенину мы сейчас можем видеть и ее небольшой памятник.
— А не про нее ли эти строки Есенина: «Едет, едет милая, только нелюбимая»? — спросила какая-то женщина из толпы.
— Точно ответить я не могу, — нахмурилась экскурсовод, — но в общем-то вполне возможно, что это так и было. Интересная мысль.
Лекция закончилась. Часть людей устремилась за экскурсоводом дальше по аллеям кладбища, часть осталась стоять, другие переговаривались под впечатлением и расходились в разные стороны. На зеленых листьях многочисленных деревьев трепетали солнечные блики, слабый ветерок играл в ветвях.
Ритка подбежала к Анечке, стоявшей рядом с матерью, и негромко о чем-то заговорила, указывая на меня.
— Мама, а Анечка говорит, что она никуда не ездила, — обе девчонки смотрели на меня недоуменно снизу вверх, когда я к ним приблизилась.
— Конечно, не ездила, — спокойно ответила я, — а почему она должна была куда-то ездить?
— Ну, ты же говорила, вы с тетей Валей обои клеили, а Анечка в деревню уехала.
— Привет-привет, — кивнула мне Валюша. — Вы что, тоже в кои-то веки в Москву выбрались?
— Да вот, как видишь, — улыбнулась я жизнерадостно.
— Только я не пойму, про какие обои Рита толкует? И про какую деревню?
Я спокойно оглядела деда, Ритку, Пашиных.
— Ну да, я ездила помогать клеить обои к Падшиным.
—
— К Падшиным, — повторила я по слогам. — А вам что, послышалось «к Пашиным»?
— А, к Падшиным! — протянул дед. — А я и не понял.
— Ну да, у меня есть коллега, Падшина Валентина, и у нее дочку тоже Аней зовут, — пожала я плечами, — и они сейчас тоже в Москве на отдыхе. И вот их Анечка как раз и уехала в деревню.
— Как хорошо, что моя Анечка не уехала, — Ритка обнялась с подружкой, — и мы теперь вместе куда-нибудь сходим, правда?
— Да, — радостно подтвердила Анечка, — я так соскучилась. Мы с мамой собирались после кладбища в парк Горького. Поедем все вместе?
— Конечно, поедем, — согласились мы с дедом. Про Ритку и говорить нечего, она была в восторге.
Использовать созвучие фамилий — такая хитрость не мной придумана. Это я вспомнила одну свою одноклассницу, Белоусову. Та начала в девятом классе встречаться с парнем постарше. Понятное дело, родители такие встречи не одобрили бы. И Белоусова, собираясь на свидание, говорила им:
— Я пошла к Олеське.
Когда возвращалась домой, и родители ей начинали выговаривать:
— А мы звонили Олеське, так вот, тебя там не было!
Она им спокойно отвечала:
— Я же сказала, что пошла к Колесниковой!
— А, вон оно что, — облегченно смеялись родители, — к Колесниковой! А мы не так расслышали, думали, ты к Олеське пошла!
Ну, либо наоборот, говорила, что пошла к Колесниковой, а потом уточняла, что была у Олеськи. И ни разу наша Белоусова не попалась на лжи. Правда, потом пожалела, что встречалась с тем парнем, но это уже другая история.
Господи, сколько впечатлений за один день! В компании с Пашиными мы не спеша прошли по знаменитому кладбищу. Массивные памятники девятнадцатого века, братская могила жертв Ходынской трагедии с высокой стелой. Могила того самого композитора Агапкина, который написал марш «Прощание Славянки». Могилы знаменитых архитекторов, художников, скульпторов, писателей, спортсменов. Всех и не перечислить!
А потом мы поехали в парк Горького.
На лавочке у входа девчонки увидели оброненный кем-то журнал «Вязание» и тут же схватили его. Начали листать.
— Это я! — закричала Ритка, показывая на молодую блондинку в нежно-голубом вязаном платье.
— Нет, это я! — спорила Анечка, выхватывая журнал. — Мам, скажи, что это я!
— Доченька, да вот же ты, передо мной стоишь! — урезонила Валюша свою дочку и ловко отобрала у нее журнал. — О, новый журнал, я такой еще не видела. Ну, куда пойдем?
— Я хочу на Чертово колесо! — заявила Ритка.
— Мы же в тир хотели, — напомнил дед.
— Так мы же потеряемся в таком огромном парке, — запаниковала я, — а давайте так сделаем. Пусть девочки идут на колесо, дед в тир, а мы с Валей посидим на лавочке у этой скульптуры. Потом все встречаемся здесь.