Железнодорожница 2
Шрифт:
— О, про девиц этих мне как-то дед рассказывал, — встрепенулась я, — у нас одна такая живет во втором подъезде. Каждое судно встречает и провожает. Деньги зарабатывает несусветные! Но и пьет много, наверно, скоро сопьется. Кстати, был разговор о каком-то судне, которое начало крениться и потом затонуло. И вроде как эта девица вместе с другими в воду прыгнула, чтобы спастись. И еще много людей бежали по правому борту.
— Так это, наверно, про «Обухов» и был разговор! И, главное, тишина во всех газетах, тишина в новостях,
— И что они сказали, какие подробности?
— Да особых подробностей они не знают, наши же все засекретили. Но хотя бы сообщили об этом! А у нас молчок. Разве ж можно скрывать от народа такие вещи? Да что говорить, в этом они все! — с досадой сказал Дима.
— Да, — вздохнула я, — уж причины аварии могли бы людям рассказать. Хотя бы для того, чтобы больше такого не было. Я вообще не понимаю, как судно могло затонуть у причальной стенки? Значит, загрузили неправильно, остойчивость не рассчитали?
— Да ничего туда не грузили, это же плавбаза, а не торговое судно! Они в море рыбу добывают и обрабатывают. Туда привезли к рейсу продукты, воду, топливо.
— Так, может, воду в левые танки закачали, а в правые нет? Или наоборот? Но как так можно было?
— Русский «авось», — развел руками Дима, — а может пьяные все были. Все-таки завтра в рейс, полно провожающих на борту. Все же как думают? А, никогда ничего не случалось и сейчас не случится. А оно вон как! Ой, Альбина, слушай, а я до сих пор поверить не могу, что это ты, именно ты сидишь сейчас рядом со мной! Поверить не могу! Я ж даже мечтать о таком не мог. Еще совсем недавно даже не думал!
— Но ты рад, что мы вместе?
— Спрашиваешь! — глаза его заблестели притворным упреком.
— Я тоже очень рада. И тоже подумать не могла, что мы будем вместе. Я же все думала — семья, все такое. А потом вдруг поняла — Вадим ведь меня не любит. Ни меня, ни Ритку. И не любил никогда. Может, лучше дать ему свободу, и пусть найдет себе другую женщину, с которой ему будет хорошо?
— Я так понял, у него другие интересы в жизни, — усмехнулся Дима, а во взгляде засквозила ревность, — напиться и валяться. Так что ему не до любви, не его это тема. И ведь так много народу пьет! А почему люди пьют? Да потому что просвета не видят. Ради чего вкалывать, к чему стремиться?
— Ну как это? — не согласилась я. — Вадим ушел из своего гаража, устроился в море на торговое судно. Знаешь, сколько он зарабатывать будет, и в чеках в том числе? Мир повидает, сейчас вот рейс в Бразилию. А еще заходы по пути в другие иностранные порты.
— Ну, повезло ему, что скажешь. А сколько людей на берегу работают и не имеют таких возможностей? И вроде денег достаточно, а в магазинах дефицит! Все доставать надо!
— Зато, когда достанешь, это
— А так не должно быть! — продолжал спорить Дима. — Должно быть, как в других странах — в любой магазин зашел, и купил спокойно, что тебе надо!
— Слушай, Дима, а тебе для службы не опасно «Голос Америки» слушать? И такие разговоры вести?
— Господи, Альбина! Ну ты что, меня не знаешь? Я же не дурак. Зачем бы я на службе такие разговоры вел? О чем мы с тобой беседуем, дальше нас не идет, ведь всегда так было.
Ну точно, Альбина не только любимая женщина, но и единомышленница.
И Дима явно недоволен тем, что власти замалчивают информацию о всяких происшествиях. Гласность ему подавай! Интересно, а если бы он увидел заголовки новостных лент из двадцать первого века? Где пишут все подряд — что надо и не надо. «Мужчина из одного города удалил себе половые органы на дому», «Одна звезда потратила на отпуск два миллиона долларов», «Другая звезда беременна в третий раз», «Политик пожаловался, что дети не дарят ему внуков». И тому подобный мусор изо дня в день!
Как бы ему понравилась такая гласность?
— А вдруг соседи услышат? — я кивнула в сторону радиолы.
— Ты видишь, какой ковер на стене висит? — фыркнул Дима. Ковер и впрямь был большой и толстый. — И у соседей с их стороны такой же. И не переживай, они тоже эти радиостанции слушают. Всем ведь интересно, что в мире происходит. Ох, что-то так и продолжается какофония. Наверно, сегодня не удастся послушать. Ладно, — Дима выключил радио, — а давай я пластинку включу, у меня есть «По волнам моей памяти».
— Классная пластинка, — кивнула я, — только зачем же так поздно? Соседи спят поди.
— Точно, — заметил Дима, — это мы с тобой счастливые, часов не наблюдаем. Может, пойдем на кухню, допьем шампанское?
— А тебе спать не надо? Как завтра вставать?
— Ой, да ладно, потом высплюсь! Пойдем.
Дима взял меня за руку, помогая встать с кресла, и мы отправились на кухню.
— Тебе бы надо сюда свои вещи принести для удобства, — заметил Дима, — тот же халат.
— Да много чего для удобства надо, — кивнула я, — только что ж мне, каждый раз все это таскать с собой? К тебе ехать с чемоданом, от тебя тоже с чемоданом.
— Какой же я кретин! Ну, конечно, здесь должна быть своя одежда, чтобы не таскать туда-сюда. Давай так сделаем. Я тебе дам денег, и ты завтра поедешь в ГУМ или в «Лейпциг», и все купишь, а потом сюда привезешь. Я тебе дам запасные ключи. А хочешь, дам тебе чеки, у меня остались. В «Березке» отоваришься.
— Подожди-подожди, — не поняла я, — а у тебя откуда чеки? Ты же в моря не ходишь.
— Так я же в Афганистане служил, ты забыла разве? Там тоже выплаты и рублями, и чеками.
— А «Березка» — это вроде нашего «Альбатроса»?