Железнодорожница
Шрифт:
— Ты, наверно, считаешь меня легкомысленной? — спросила она, совсем, как героиня одного старого советского фильма.
И после этой фразы мне все стало понятно. Если до этого я могла предположить, что Андрей зашел просто забрать свои забытые вещи или решить какие-то важные дела, то теперь стало очевидно, что эта пара все же решила не расставаться.
И я добродушно рассмеялась:
— Да хоть безалаберной, лишь бы ты была счастлива!
— Альбина, давай садись с нами ужинать, — Андрей засуетился на кухонной части помещения, доставая чистые столовые приборы.
Мы сели ужинать. Здесь
— Так ты с Татой все, не женишься? — решилась я задать вопрос Андрею.
— Да как на ней не женишься? — хмыкнул он. — Если она парткомом пугает? Жениться — это одно. А то, что с ней жить невозможно, совсем другое. С ней поговорить даже не о чем. Ни разу с книжкой в руках ее не видел. Газеты ей нужны только, чтобы завернуть в них что-нибудь. В музыке вообще не разбирается. Все интересы — как бы приготовить да наготовить. Какие банки закатать, какие продукты выбрать. Да и об этом она не говорит, молчит больше.
— Ну так повариха, кого-то такое вполне устраивает.
— Но не человека моего уровня! Я, конечно, пошел с ней в ЗАГС, роспись, где надо, поставил. А на следующий день сказал, что ухожу в рейс. Все, точка.
— Так она же в пароходстве работает. Вдруг узнает, что ты не в рейсе?
— Скорее всего, уже знает, — с грустью в глазах ввернула Лариска.
— Ну узнает и узнает, — беззаботно произнес Андрей, — я же не сказал, что судно прямо сейчас отходит. Ухожу в рейс — это значит, что нужна подготовка, и все время перед рейсом я должен находиться на судне. У меня там полно дел. Я и погрузкой руковожу, и документы оформляю. А ей до этого дела нет, пусть вон своими делами занимается.
— Так она с матерью осталась?
— Нет, к своей маме уехала в деревню.
Да, по-моему, ей там самое место. А я правильно тогда подумала: не стоит так уповать на свою молодость. Думает, раз молодая, то можно не следить за собой, не налаживать контакты с мужем. Дескать, пусть он вокруг прыгает. А вот и нет. Молодая — это еще не все.
— Ты только пока Вадиму не говори ничего, ладно? — попросил вдруг Андрей. — А то у него вода в жопе не держится.
— Да что ж я, своего мужа не знаю, — мне даже смешно стало, — я сама ему ничего важного стараюсь не говорить. Конечно, не скажу, не переживай.
Лариска вдруг встала, сходила в комнату и вернулась с двумя красивыми коробочками.
— Альбина, это тебе, — она протянула мне коробочки.
— Да что ты, не надо, зачем? — неужели они купить хотят мое молчание? А, может, просто любят делать подарки. Есть же такие люди. — А что это?
— Колготки, — многозначительно повела бровью Лариска, — импортные, из «Альбатроса». Между прочим, черные в крапинку.
— Ух ты! — обрадовалась я. — А они мне налезут?
— Налезут, они хорошо тянутся.
— Я уже жду не дождусь, когда Вадим первые чеки мне привезет, и я тоже в валютном начну одеваться.
— Ой, я могу одолжить тебе немного чеков, — Лариска кинулась опять в спальню. Я даже
— Да зачем? — я с трепетом перелистывала маленькую книжечку с чеками. — Так они же выглядят, как наши рубли! А меня в валютный все равно не пустят без пропуска.
— Во-первых, Лариска может тебе дать свой пропуск, — сказал Андрей, — они там особо не смотрят на фото, лишь бы пропуск был. А во-вторых, твой Вадим с сегодняшнего дня в штате пароходства.
— Да ты что? — я аж подскочила на стуле. — Так он и заявление написал?
— И написал, и оформился, и трудовую книжку отдал. Все, как положено.
— Ой! — я готова была подпрыгнуть до потолка от радости. — Так, выходит, я могу пойти в пароходство и выписать себе пропуск?
— Ну, конечно, — Андрей добродушно улыбнулся и взял салфетку, заканчивая трапезу.
— Слушай, Андрей, как же я тебе благодарна!
— А я-то как тебе благодарен! Ты ж его столько лет в моря не пускала! А теперь вот, братик будет со мной в море. И хорошо, что у нас фамилии разные. Никто хоть кумовство не припишет.
Фамилии разные — значит, братья от разных отцов? Впрочем, какое это имеет значение? Все равно ведь братья.
— А когда вы в рейс идете?
— Да в любой момент можем уйти, в течение месяца все решится.
— А то мы в отпуск собрались в Москву. А я так и не знаю, сдавать билет Вадима или он все же поедет с нами.
— Да лучше сдай, — посоветовал Андрей, — он-то не в отпуске сейчас. Только-только на работу устроился. В любой момент могут вызвать.
— Жаль, что в Москве не побывает, — вздохнула я расстроенно.
— Зато в других странах побывает, — успокоил меня Андрей, — у нас ближайший рейс — в Бразилию. Пока не решили, как пойдем — мимо мыса Доброй Надежды или через Панамский канал. Но в любом случае остановки будут в портах. В Бразилии принимаем на борт сахар-сырец, тоже долго будем стоять под погрузкой. Так что у вас свое путешествие, а у нас свое.
— Что за город в Бразилии?
— Порт Ресифи.
Глава 25
Из гостеприимного Ларискиного дома я приехала в свой район на электричке. И пошла домой знакомой дорогой: слева — море, справа — жилой массив. Меня не переставали занимать мысли о Лариске и Андрее. Я, конечно, рада за них. Но как они себе представляют будущее? Долго ведь на двух стульях не усидишь. Да и ребенок у Таты родится, тогда что? Будут продолжать ее обманывать? Или Андрей попросту разведется и будет платить алименты? Опять же, зная страсть Таты к парткомам, — что, если она прознает и пойдет жаловаться на Лариску-разлучницу?
Навстречу мне спускались по лестнице от нашего дома двое: худой старик, измочаленный ежедневными возлияниями — Молодожен, и его молодая супруга — Синеглазка.
Я остановилась внизу. Лучше подожду, пока они пройдут, чем обтираться о таких отвратительных персонажей.
Молодожен, прозванный так с легкой руки нашего деда, шел первым. И вдруг неловко оступился на лестнице. А чего еще ожидать? У пьяных координация движений нарушена.
— Ай-яй! — Старик, хватаясь за перила, заскользил вниз и вскоре приземлился недалеко от меня. — Извини, соседка, на форму твою засмотрелся.