Железное сердце. Книга 1. Дочь часовщика
Шрифт:
— А фермеры? — я распалялась все больше и больше.
— Компания выкупит у них земли по хорошей цене.
— Она разорит их и лишит дома.
— Нет. Сделка будет выгодна всем.
— Кроме людей, которые любят свой край и не мыслят другой жизни!
— Кроме лентяев и подлецов, которые боятся перемен, потому что они заставят их честно работать.
Конечно, он был прав. Но меня задевало то, как жестко и отстраненно он говорил об этих планах и своих земляках. Как о врагах, с которыми нужно беспощадно расправиться.
— Вы тут все поставите
— Обвиняете меня в дезертирстве? — поинтересовался он с легкой улыбкой, от которой мороз продрал по коже.
— Нет, — замотала я головой. — Вовсе нет! От врагов вы не убегаете. И везде мигом заводите новых. Но тогда почему бы вам вместо этого не…
Я прикусила язык, потому что увидела, что Август рассердился. Его подбородок выдвинулся вперед, взор заледенел. Полковник не любил, когда ему перечили. Но и во мне взыграло упрямство. Я шагнула на ступень лестницы, чтобы оказаться с ним лицом к лицу. Он все равно был выше, но теперь, привстав на цыпочки, я могла заглянуть ему в глаза.
— Да перестаньте вы смотреть на меня сверху вниз этим своим офицерским взглядом! — сказала я в сердцах. — Я вам не новобранец, чтобы меня запугивать.
Полковник опешил на миг. Я ожидала, что он вспылит, но он лишь быстро улыбнулся, не размыкая губ.
— Вы хотите продать земли и уехать, — я ткнула ему в грудь указательным пальцем. — Даже не попытаетесь пустить здесь корни. Август, прошу, просто попробуйте. У вас получится. Нам нужен такой хозяин, как вы. Вы сможете здесь жить. Прошу, откажитесь от идеи продать земли. И отговорите князя. Он живет в столице и в ус не дует — что тут у него творится и как надо вести дела.
— А вы, выходит, знаете, как вести дела? Вы многого не понимаете. Вы еще очень юная.
— Почему люди постоянно говорят эти слова таким тоном, как будто обвиняют меня в страшном грехе? — я сжала кулаки и досадливо покачала головой.
Неожиданно Август ухватил прядь, которая упала на щеку, и заправил ее за мое ухо, коснувшись пальцами кожи. Я вздрогнула. Оказывается, на шее за ухом расположено удивительное чувствительное место.
— Мне хотелось бы увидеть, какой вы станете лет через десять, — сказал он серьезно. — Сколько вам сейчас, Майя? Восемнадцать?
— Двадцать два!
— Вот как? — удивился он. — Вы выглядите моложе.
— Оставьте этот снисходительный тон. Вы старше меня всего на двенадцать лет.
— На двенадцать лет и на целую жизнь, Майя.
— Да что это за жизнь! Разная у нас с вами была жизнь, разный опыт и разное понимание. Что-то я понимаю лучше вас. Вы теперь не на войне. Вы помещик, землевладелец, а не захватчик во главе армии. Вам нужен дом. Который вы будете беречь. Нужны люди, которые будут вас любить. Стоит просто попытаться быть гибче. Мягче. Более понимающим. И все изменится. И люди вокруг вас изменятся.
— Поразительная наивность! Ваших земляков можно изменить только
Он говорил добродушно, будто посмеиваясь, но за его спокойным тоном угадывался гнев. Я видела, что он изо всех сил старался не дать ему волю. Было бы разумным замолчать, но во мне проснулись разные бурные чувства, которым я не могла найти названия.
— Я-то все вижу! А вы… бездушный голем с железным сердцем! — выпалила я и осеклась.
Выражение его лица моментально переменилось. Глаза полыхнули, губы плотно сжались.
Я опасливо смотрела на полковника, опешив от собственных слов. Но тут он запрокинул голову и рассмеялся рокочущим смехом.
— Вы прелесть, Майя, — сказал он, продолжая посмеиваться. А потом шагнул ближе и навис надо мной, и я тотчас угадала его намерения — неужели опять собирается поцеловать меня в макушку или в лоб, как уже делал раньше? Ну уж нет, больше не позволю ему подобной вольности!
Я резко вскинула голову, но это оказалось ошибкой. Полковник и правда хотел поцеловать меня в макушку, но промахнулся: его губы мазнули по щеке, и поцелуй — неожиданно интимный — пришелся в уголок рта.
В первый миг я так опешила, что замерла, не дыша. Меня словно пронзила раскаленная молния.
Август выпрямился, я встрепенулась и хотела отступить, забыв, что стою на лестнице. Взмахнула руками, потеряла равновесие и упала бы, не придержи он меня за плечи.
Мы оба были смущены. Я медленно вдохнула и выдохнула, Август нахмурился. Но руки с моих плеч не убрал.
— Простите.
— Простите, — сказали мы одновременно.
— Это вышло случайно, — торопливо добавила я, чтобы он не решил, что я специально подставила ему губы для поцелуя.
Август молчал. Он внимательно смотрел на меня, прищурившись.
— Да, — сказал он. — Это вышло случайно. Ошибка. Надо ее исправить.
Его пальцы дотронулись до моего подбородка, и он помедлил секунду — словно давая мне возможность уйти. Но я не сдвинулась с места и не отвернулась.
Прикосновение было мягким, но вот глаза Августа стали темными и какими-то неистовыми, и от этого по моему телу прошла жаркая волна.
Опомнившись, я положила ладони ему на грудь — оттолкнуть его, пока не поздно! — но когда пальцы ощутили гладкую ткань рубашки и упругие мышцы под ней, руки перестали повиноваться и сами скользнули выше, трогая и изучая.
И вдруг его лицо оказалось опасно близко. Август наклонился — его высокая фигура словно заполнила небо — и вновь поцеловал меня.
И теперь уж точно никакой ошибки не было. Было намерение, которое он осуществил обдуманно и расчетливо.
Сначала он старался быть деликатным, но уже через миг поцелуй стал глубже и настойчивее.
Его ладонь твердо легла на мой затылок, его грудь и плечи казались каменными. Он был большой и крепкий мужчина; рядом с ним я чувствовала себя совсем тонкой и хрупкой, и это привело меня в восторг.