Железные Люди в Стальных Кораблях
Шрифт:
– Здесь выпивка бесплатная, господин хороший, – не совсем дружелюбно ответил один из грядущих собеседников. – И нет ничего крепче красного вина.
– Ну зачем так сразу? – вмешался другой. – Человек к тебе со всей душой, а ты его обидеть хочешь… Присаживайтесь, прошу вас… простите, не знаю вашего имениотчества.
– Имениотчества? – не сразу сообразил Джеймс Хеллборн. – Позвольте представиться. Штабскапитан Лоренс Рузвельт.
– А как имя вашего почтенного батюшки? – уточнил собеседник.
– Питер, – сообщил «капитан
– Лоренс сын Питера… Лаврентий Петрович, значит! – подытожил новый знакомый. – Очень хорошо. Теперь наша очередь. Подполковник Лашманов, Владимир Андреевич. Честь имею. Вот этот сердитый субъект, – «сердитый субъект», столь неприветливо отвечавший Хеллборну, ярко вспыхнул лицом, – надпоручик Новосельцев, Евгений Петрович. А вот этот скромный русский интеллигент, – полковник указал на третьего офицера, до сих пор скромно молчавшего в противоположном углу, – капитан Гольтяков, Юрий Алексеевич. Ну, за знакомство!
«Да, так положено, – продолжал вспоминать Хеллборн, пригубив предложенный фужер. – Хм, это не вино, это виноградный сок какойто. Кислота для отпугивания тропических болезней. Напиться невозможно. Просто физическии и технически невозможно. И это хорошо».
Джеймс еще раз окинул взглядом новых знакомых. Интересно, почему полковник Горлинский называл их «ржавые люди на земле»? Надо будет обязательно спросить. Если только старик все еще ждет его в Альбионе.
Последняя русская революция катапультировала в эмиграцию тысячи офицеров бышей императорской армии. Судьбы их сложились поразному, но парижские таксисты в настоящий момент Хеллборна не интересовали. Вот эти, с которыми он сидел за одним столом – совсем другое дело.
«А как бы я поступил на их месте, если бы у товарища Ника Ливермора получилось провернуть маленькую грязную революцию в Альбионе? Так бы и поступил, наверное».
Люди, чуть ли не с младенческих лет носившие военную форму, они умели только воевать и убивать, и дабы заработать пресловутый кусок хлеба, подались на службу первому встречному иностранному флагу. Или не первому. Всетаки, это был не самый плохой флаг – оранжевый штандарт Империи Сикхов. Даже жаль, что сикхи выбрали неправильную сторону в этой войне…
– Лоренс Рузвельт? – переспросил полковник Лашманов. Он был старше других не только по званию, но и по возрасту. Потрепанный жизнью, но еще крепкий солдат с печальным лицом. Вот уже действительно, железный человек, только слегка покрытый налетом ржавчины. – Вы ведь, белголландец, верно?
Это и так было очевидно, но русский офицер пытался быть старомодновежливым.
– Так точно.
– Из какого доминиона, если не секрет?
– Новая Голландия, Владимир Андреевич. – «Кажется, я правильно к нему обратился и ничего не перепутал!»
– А позвольте спросить, где вы научились так хорошо говорить порусски? – прозвучал новый вопрос.
– У меня мама была русская, – заявил Хеллборн. – Она была санитаркой
– Вот оно как бывает… – протянул надпоручик Новосельцев.
– Да, – кивнул Джеймс. – Я сын войны. Я появился на свет вперед ногами, и женщина закричала…
– Не стоит, – поморщился Лашманов. – Я думаю, мы все читали эту пьесу.
– Дрянь пьеса, – неожиданно заговорил «тихий интеллигент» Гольтяков. – Мне у Шекспира куда больше альбионские пьесы нравятся.
«На что он намекает?» – на всякий случай насторожился Хеллборн.
– Не будем про Шекспира, – решительно заявил полковник Лашманов. – Честное слово, мы чертовски рады встретить в такой глуши соотечественника!
– Вам приходилось бывать в России? – спросил «грубиян» Новосельцев, и в его глазах промелькнула та самая вселенская тоска.
– ФортЭлизабет считается? – неловко улыбнулся Джеймс. – На материке – никогда.
– Неважно, – отмахнулся Лашманов. – Конечно, считается! Еще как считается! Ну, еще раз, за встречу!
Это была прекрасная легенда. Полковник Горлинский мог бы гордиться своим учеником! А субедару Брейвену теперь можно спокойно объяснить, почему это викинг из белголландской военной касты вдруг стал православным ортодоксом: «Так мама настояла, а отец не возражал».
Просто чудесная легенда! А эти русские такие сентиментальные, констатировал Джеймс Хеллборн минут двадцать спустя, когда они беседовали о всякой всячине, как будто сотню лет знакомые друзья. Теперь, если дойдет до дела, у одного из них может рука дрогнуть… или прицельный глазик заслезиться… ХАХАХА!
Коварный альбионец был невероятно доволен собой. И никто не мог испортить ему настроение. Даже мерзкий голос в другом углу комнаты, заявивший понемецки с нижнесаксонским акцентом:
– Здесь столько месяцев не было живых женщин, что даже эта желтая обезьяна за бабу сойдет. Хахаха! А что? Две сиськи, три дырки… Или пять? Хахаха!
Хеллборн медленно повернулся на звук голоса. Бросил взгляды по сторонам. Нет, Мэгги здесь не было, иначе бы мерзавец не посмел так распускать язык. Джеймс оторвался от стула и решительно зашагал в том самом направлении. Новые товарищи не успели его удержать, поэтому поспешили последовать за ним.
Не только испанским и русским офицерам пришлось внезапно покинуть родину после очередной революции. Были и другие. Как этот, громкоголосый. Как его? Оберлейтенант Фриц Канонфуттер.
– Вы не могли бы придержать язык, когда говорите о даме, которая, к тому же, является высокопоставленным союзным офицером? – поинтересовался Хеллборн, нависнув над бывшим кайзерастом.
– А то что? – поинтересовался оберлейтенант, поднимаясь на ноги и в свою очередь нависая над Хеллборном. Он был примерно на голову выше альбионца, и на полторы головы шире в плечах.