Железные Люди в Стальных Кораблях

Багрянцев Владлен Борисович

– Публичный дом, – усмехнулась она. – Солдатский бордель. Все для блага человека и гражданина военной демократии.

Джеймс покраснел и не сразу нашел, что ответить.

– Тяжело пришлось?

– Не очень, – нарочито равнодушным тоном отозвалась Патриция. – С моейто физиономией. Было очень мало желающих. У меня было достаточно времени прийти в себя и все обдумать. А потом мне помогли бежать. Одна из девушек оказалась подпольщицей, связанной с драконскими коммунистами. Так я оказалась по южную сторону границы

и экватора. Выдала себя за англичанку. Сирота, тяжелое детство, феодальные угнетатели – никто не стал задавать лишних вопросов…

– Между прочим, меня это весьма удивило, – вспомнил Хеллборн. – Двадцать с лишним лет после революции? Давно пора превращаться в организованное государство. И как следует допрашивать подозрительных иностранцев, стремящихся получить гражданство Народной Республики.

– Об этом не принято говорить вслух, – мисс Блади перешла на шепот. – Но всего три года назад здесь случилась еще одна революция. Или военный переворот, называй как хочешь.

– Революция сожрала собственных детей? – понимающе усмехнулся Джеймс.

– Не совсем так. Дети революции сожрали ее отцов. Это был бунт молодых коммунистов. Они говорили, будто старые вожди предали революционные идеалы и превратили «боевую платформу нового мира» в обычную бюрократическую диктатуру, – поведала Патриция. – Так что мы прибыли вовремя. В самый разгар «второго романтического периода». Шпиономания под запретом. Лично товарищ Никель запретил. Это не значит, что местные секретные службы даром едят свой хлеб, но всех подряд иностранцев никто проверять не станет. Тем более из ГРИФОНа. Это ты здорово придумал. ГРИФОН – бардачная конфедерация, наследница Священной Римской Империи, добрых три сотни княжеств, имперских городов и рыцарских замков. Никто не станет проверять, отправлять запросы и докапываться до родословной «барона фон Хеллборна»…

– Вовремя?! – машинально переспросил Хеллборн. – Черта с два!

Она поняла, что он имеет в виду, и снова повернулась к полкам.

– Я бросилась в библиотеку, как только у меня представилась возможность. Там же и работу нашла. Очень удачно получилось. Перелопатила кучу литературы. Все учебники по физике и астрономии. Бесконечное множество толстых научных журналов. Задавала осторожные вопросы понимающим людям. И до сих пор ничего не поняла, – Патриция бессильно развела руками.

– Мне было проще, – сказал Джеймс. – Первые недели я кушал таблетки и получал уколы. Какаято дряная африканская лихорадка. Мне было проще поверить, что все это бред больного воображения. Больного в буквальном смысле этого слова.

– Теперь твоя очередь рассказывать, – напомнила она.

Когда он закончил, она заплакала.

– Я здесь почти четыре месяца! Я уже потеряла всякую надежду! Столько всего произошло! Война, вторжение… Я же родом из Скоттенбурга! Там моя семья, все мои друзья… А я ничего не

знала! И не могла знать!

– Не плачь, – Джеймс Хеллборн обнял ее и погладил по голове, как маленькую девочку. – Мы выберемся отсюда и вернемся домой. В Альбион. Потому что мы – альбионцы. – Он улыбнулся. – Люди из бронзы и стали.

* * * * *

…Они просидели за столом до самого утра, листая книги и составляя план действий.

– Итак, у нас две возможности, – подытожил Хеллборн. – Касабланка и «электростанция» на острове.

– А если через разбитое зеркало нельзя вернуться назад? – осторожно спросила Патриция.

– Даже не хочу об этом думать, – отрезал Джеймс. – Так или иначе, на месте мы сможем разобраться, что к чему.

– Где два, там и три, – предположила она. – Как знать, сколько еще таких зеркал разбросано по всей планете?

– И потерянных альбионцев, – подхватил он. – Где два, там и три. Я не верю в подобное совпадение. Здесь нечто большее. Если есть другие альбионцы – будем надеяться, что они найдут нас.

– Необязательно альбионцы, – заметила Патриция.

– Продолжай внимательно следить за своими посетителями, – хмыкнул Джеймс. – Особенно за теми, кто с горящими глазами бросается к атласу мира и сборнику «Всеобщей истории».

Он почемуто вспомнил про «римский дирижабль».

Необязательно альбионцы. И необязательно с нашей планеты. Сколько всего таких планет существует?

– Есть и еще одна возможность, – она придвинула к себе раскрытый атлас и перевернула несколько страниц. – Альбион.

На девственнобелом силуэте их родного континента красовалась надпись «Полароссия».

– И здесь русские?! – поразился Хеллборн. – Сколько у них всего государств и колоний?!

– Не совсем так, – уточнила Патриция. – Просто его открыл петросибирский адмирал Лазаревич в 1839 году. Он же и дал новой земле имя. Но внутренние области материка никто не исследовал. Никто не знает, что там скрывается.

– Неужели никто не пытался? За все эти годы? – удивился Джеймс.

– Несколько экспедиций пропали, другие повернули назад. Потом началась большая война в Южном океане, между индюшками и арагвайцами, потом еще одна… Никто не знает, что скрывают внутренние области «Полароссии», – повторила она.

– Не знаем и мы, – напомнил Хеллборн. – На этой планете история пошла другим путем. Индусы открыли Мексику, Ричард Третий открыл Америку… Как знать, быть может нет никаких египтянцев, великих альбионских пирамид и горячих вулканических оазисов?

– Все может быть, – вздохнула лейтенант Блади. – Но мы не должны отказываться от этого варианта. Даже если не найдем там ничего. Ни египтянцев, ни верблюдонтов, ни ответов на наши вопросы. Кстати, почему ты постоянно говоришь «другая планета»? Это наша Земля. Просто параллельный мир. Альтернативный.