Железный человек
Шрифт:
— Anyway, — тряхнул я головой. — Вспомните, что происходило в тот день, когда вы потеряли трость.
— Impossible! Ещё и знание иностранных языков… Не отвлекаюсь, не отвлекаюсь, простите! Итак, трость. Да-да, я как сейчас помню, это было возле скульптуры «Юность». Я прислонил трость к постаменту и отвернулся буквально на минуту.
— Зачем?
— Эм… Прошу прощения за интимную подробность, обнаружил грязное пятно на брюках. Вероятно, какой-то негодяй извозчик забрызгал. Я достал платок, как мог, привёл себя в порядок. Хотя настроение, конечно,
Я сел на стул для посетителей и глубоко задумался. Доктор из уважения к процессу пару минут помолчал, а потом вежливо поинтересовался, что же стало предметом моих размышлений.
— Да херня какая-то получается, док, — честно сказал я. — Предположим, вас решили подставить. Окей. Но тогда, получается, нападение на Ползунова планировали ещё месяц назад.
— Ползунова? Неужели напали на Ивана Ивановича, инженера? Изобретателя паровой машины?
— Угу. И если планировали это целый месяц, то почему исполнили так убого, что в итоге даже не исполнили? Если нападаешь на человека на улице, то в план должно быть заложено появление третьих лиц. И уж такой ситуации, в которой ты бежишь, потеряв оружие и не сделав дела, быть вообще не должно. Иначе зачем готовиться целый месяц? Залейся самогоном и иди исполнять прямо сразу. Может, даже лучше получится.
— Не могу, к сожалению, ничем вам помочь…
— Шляпу покажите.
— Прошу прощения?
— Шляпу свою покажите мне!
Доктор недоуменно пожал плечами. Вышел в прихожую, вернулся с шляпой. Это оказался не цилиндр, а «котелок». Не новый, но в приличном состоянии, видно, что активно используется. На подкладке, опять же, вышивка: «Доктор А. Бон».
— А нафига вы всё подписываете? — не выдержал я. — Трусы, носки, шляпы…
— Эм… Но ведь всё это, прошу прощения, отдаётся в стирку, в чистку. Особенно если останавливаться в гостинице. И вот, чтобы не перепутать…
— А. Ну да, разумно. — Не у всех же есть Маруся, право слово. — А трость?
— Трости могут быть очень похожими. Если, к примеру, полтора десятка джентльменов собрались поиграть в преферанс…
— Всё, понял, осознал. Спасибо, что просветили. Всего хорошего, док.
Алоизий Бон проводил меня до самого выхода.
— И как же вы будете его искать? — участливо спросил он.
— А вас-то это почему беспокоит?
— Эм… Я безмерно уважаю гений господина Ползунова. К тому же нападавший в некотором смысле пытался мне навредить, запятнать моё честное имя…
— Враги у вас есть? — с надеждой спросил я.
— Враги? Христос с вами, откуда же у меня могут быть враги? Я совершенно мирный человек.
— Да все мы мирные. Я — так и вообще самый мирный. Но не иметь врагов может только бесхребетный человек, а вы такого впечатления не производите.
— Благодарю вас, но я, право же, не могу припомнить никого, кто мог бы называться моим врагом. Если буквально притягивать за уши, то, конечно, есть коллеги, у которых практика
Алоизий развёл руками, предлагая мне самому понять, какой это бред. Я понял и только вздохнул.
— Ладно, док. Спасибо уже и на том, что сказали. Как говорите, скульптура называется? «Юность»?
Я добрался до находящегося неподалёку Летнего сада, и там мне наконец повезло. Я увидел какого-то хрена в красивом ярко-зелёном прикиде и в треугольной шляпе. Подошёл к нему, обратился очень вежливо:
— Здравствуйте, дяденька, я потерялся.
— Чего? — обалдел служивый.
— Здравствуйте, говорю. Тут с месяц назад у одного уважаемого человека трость украли, я вот…
— У одного! — перебил меня полицейский и хохотнул. — Да их за месяц уже пять штук ушло.
— Что вы говорите…
— И то — народ в бешенстве. Уже пара очень высокопоставленных господ оказались жертвами. Бдим.
— Понял, отстал.
— А ты охотник, да?
— Балуюсь маленько.
— А вот, болтают, недавно вия в церкви сожгли. Тебя там не было, случайно?
— Был.
— Да иди ты! — вытаращил глаза полицейский. — И самого вия видел?
— Ну, так… Оно ж, понимаешь, на него смотреть-то нельзя, если жить хочешь. Я больше в отражение глядел. Ну, в щит. А там изображение искажается, толком не рассмотришь. А потом уже, когда грохнул его, всё как-то быстро взорвалось, не до гляделок было. Но в целом — да. Можно сказать, видел.
— Так это вы, — сразу перешёл на «вы» полицейский, — Владимир Давыдов?
— С утра был.
— Вот так встреча. Слушайте! А вы, я смотрю, человек-то простой.
— В смысле…
— Да я-то думал, к вам, простите за выражение, на кривой козе не подъедешь. Можете зайти к нам в управу, написать кой-чего?
Я думал, что речь идёт о каком-то официальном деле, и отказывать не стал. Но оказалось, что полицейский просто хочет автограф.
— Слушай, ну ты охренел? — поинтересовался я, держа перо, с которого в чернильницу капали чернила. — Я, вообще-то, делом занят!
— Вы уж простите великодушно, только когда ж такой случай представится. А можете два раза подписать? Или даже три.
— Ты их что, продавать собрался?
— Ну почему сразу продавать, — смешался и отвёл взгляд полицейский. — Не обязательно и продавать…
Покачав головой, я изобразил на трёх листах три размашистых автографа.
— Так что у вас есть на этого похитителя тростей?
— Да по всему похоже, господин Давыдов, что это — Николка Кривоног. Клептоман известный, даже среди воров его не любят, потому как не брезгует и у своих тащить. И вот, в последнее время потеряли его совершенно. Не видно, не слышно. Летний сад шерстим каждый день сверху донизу — нету! А трости пропадают. Он трости-то всегда любил, и не только. Всё старался как господин вырядиться. С головой тю-тю, ясное дело.