Жёлтая магнолия

Зелинская Ляна

Она водила пальцами по его ладони и видела отчётливо будущее, которое и суждено патрицию: брак с патрицианкой из известной семьи, объединение двух домов…

Светлейшая откликнулась внезапно, яркой вспышкой послав видение…

…Храм наполнен людьми. Парадные одежды, шёлк, парча, бархат, все скамьи заняты и народ толпится даже в дверях. С улицы слышен гомон — видимо, и на площади перед храмом тоже стоит толпа.

Ароматы благовоний и дорогих духов наполняют пространство вокруг. Купол над головой подпирают мраморные колонны,

и мадонны в голубых одеждах устало взирают с фресок на потолке. В храме слишком душно, и кажется, что воздух совсем застыл. Опахала вееров опускаются медленно, и люди неспешно перешёптываются. Лепестки цветов устилают проход между скамьями…

Кругом свисают штандарты с гербами, кажется, всех домов Альбиции: роза и змея Скалигеров, крылатый лев Ногарола, быки дель Торре и голубки делла Бьянко, здесь, кажется, собрался весь цвет Альбиции…

Это самая пышная свадьба в истории города…

Звон колоколов доносится сквозь распахнутые окна…

И жених — маэстро Л'Омбре в чёрном атласном фраке — стоит и смотрит на двери в ожидании своей невесты. А рядом, с цветком флёрдоранжа в петлице, стоит синьор Лоренцо, и оба брата взволнованы…

Невесту к алтарю ведёт герцог Альбериго Ногарола. Миа видит фату. Длинную узорную фату, вышитую золотой нитью и украшенную по краю крупным розовым жемчугом. Фата такая тяжёлая, что на голове невесты её удерживает специальная диадема, обрамлённая драгоценными камнями. Диадема женщин рода Скалигеров — подарок жениха.

Несколько девочек в цветах дома Ногарола поддерживают фату по краю, а позади ещё девочки с белыми голубками в руках и цветами флёрдоранжа…

Зёрна пшеницы и риса, лепестки цветов…

— …теперь синьор Райнере стал наследным герцогом делла Скала…

— …кто бы мог подумать, что дома объединятся…

— …невеста красавица…

— …а уж как Ногарола рад…

Шепчутся гости…

— Дамиана?

Тихий голос маэстро прозвучал у самого уха, но Дамиана даже вздрогнула, возвращаясь в реальность. И поняла, что она стоит и держит его руку, и…

…и его рука в её руке такая тёплая и расслабленная, как будто полностью в её власти. А маэстро стоит так близко, что она ощущает исходящее от него тепло и горько-хвойный аромат, и его дыхание на своей щеке.

— Дамиана?

О, Серениссима!

— В общем… вот, — она резко отпустила его ладонь и выдернула свою руку, так что сама ударилась о штатив, и поспешно вернулась к столу, чувствуя, как бешено колотится сердце. — Эти линии прячут в себе карту… такую же примерно, как карта Альбиции у вас на стене. И эти линии на ладони подобны каналам, по которым движутся лодки. Зная, где вы находитесь, можно предсказать,

куда вы сможете попасть и какие препятствия вы встретите на пути.

— Допустим… но карты… Всё-таки я не верю, — произнёс маэстро, и голос его прозвучал тихо и хрипло.

Он смотрел так странно и его глаза были такими тёмными… А ещё казалось, он хочет сказать что-то совсем другое, судя по тому, как его пальцы нетерпеливо крутили карандаш…

«…Вот то, чего тебе нужно опасаться! Мужчина, речи которого подобны изменчивой воде. Король, который прячет своё лицо под маской, и чьи намерения тебе неизвестны. Я повсюду вижу тьму, и она собирается вокруг тебя. Этого ты должна опасаться. Этого! Этот мужчина ведёт тебя прямиком во тьму. И в нём твоя погибель…»

Слова мамы Ленары вспомнились так некстати.

— Хорошо. Не верите, — Дамиана отвела взгляд, чтобы не смотреть в глаза маэстро. — Ваша наука объясняет, что и где, а карты объясняют почему. Хотите доказательств? Только пообещайте, что не наброситесь на меня и не будете говорить, что я сую нос не в своё дело и всё такое.

— Хорошо. Обещаю, — маэстро опустился в кресло и скрестил руки на груди.

— Ваше колено, — Миа достала карту и положила на стол.

С лица маэстро сразу же сошёл весь налёт расслабленности и игривости, но Дамиана сделала вид, что не заметила этого. Хотя и понимала, что снова ступила на тонкий лёд и проверяет границы дозволенного.

— Луна… Перевёрнутая Луна… И Меч… Тоже перевёрнутый.

Она брала карты, показывала их маэстро и рассказывала, что они означают.

— … это иллюзия. Обман. А перевёрнутая Луна — это самообман… Это не настоящая боль. И вместе с перевёрнутым Мечом — это не просто боль. Это наказание. А поскольку они лежат у вас за спиной — это ваш выбор. Вы наказываете этим сами себя. Но иногда вы забываете об этом и тогда… боли нет. Если вы перестанете считать себя виновным, боль исчезнет.

Она положила последнюю карту на стол, ожидая, что маэстро сейчас взбесится или скажет что-то едкое. Но он смотрел на Дамиану и молчал некоторое время, и о чём он думает, она понять не могла.

— Пожалуй, на сегодня хватит. Вы, верно, устали и уже очень поздно. Остальные детали расследования мы можем обсудить и завтра, по дороге на остров Повильи. Портниха должна была принести вам платья, не забудьте про завтрашний вечер, — маэстро встал из кресла рывком, подошёл к двери и, распахнув, добавил: — Спокойной ночи, Дамиана.

— Спокойной ночи, маэстро, — произнесла Миа, быстро собрав карты.

Ну что же, в этот раз он её всего лишь просто выставил из комнаты. Ну хоть не накричал.

Проходя мимо кофейного столика, она заметила лежавшие на краю рисунки. Они были перевёрнуты, но один упал на пол изображением кверху. Набросок женщины, сидящей на краю стола в пол-оборота, локон, падающий на плечо…

Вероника…

Снова Вероника.

Миа вспомнила видение. Ладонь маэстро и линии на ней. Невеста из могущественного рода…

Патриции женятся на патрицианках. Всё так и должно быть в этом мире.