Желтый саквояж
Шрифт:
– Погодите-ка, – догадался Зенек. – То не вас, случайно, у базара поймать пытались?
– Так, пане, то я тикал, – нахмурился Остап.
– Понимаю… – Зенек задумался. – Ну вот что, уважаемый. То дела ваши. А я вас не знаю, и вы меня. А что касается пистолета, то его вообще никогда не было. Вот так, и на этом прощайте.
Зенек коротко кивнул и, обойдя стоявшего на пути парня, решительно зашагал к выходу. А Остап так и стоял на месте, пока кто-то не тронул его за плечо. Остап инстинктивно дёрнулся, но обернувшись, облегчённо вздохнул:
– То вы, друже Змий?.. Звидки? [88]
– Случайно… –
– Ничего, – пожал плечами Остап. – Никуда не обращался. А про той саквояж, чи про то що там було, ни мур-мур…
– То, что он никуда и не думал жаловаться, понятно, – холодно усмехнулся Змий и поинтересовался: – А как на своего ВИСа зреагував? [89]
– Не чув, не був, не було…
88
Откуда.
89
Отреагировал.
– Ладно, зайдём с другой стороны, – заключил Змий, и в его глазах промелькнул хищный блеск…
Сгорая от нетерпения, Зяма топтался на месте и преданно посматривал на следователя НКВД, который, сидя за столом, неспешно перебирал какие-то бумажки. Наконец он оторвался от своего занятия и его вгляд упёрся в Зяму.
– Товарищ Кац, надеюсь, вы понимаете, как это важно?
– Да, – Зяма инстинктивно сглотнул слюну.
– Тогда приступим, – вздохнул следователь и, хлопнув по столу ладонью, гаркнул: – Давай!
Дверь тотчас раскрылась, и конвоир довольно бесцеремонно втолкнул в комнату заметно осунувшегося Дмитра. Следователь какое-то время смотрел на арестованного, а потом сухим, нудноватым голосом произнёс:
– Начинаем очную ставку. – Следователь поглядел на Зяму: – Товарищ Кац, вам знаком этот человек?
– Так, – с готовностью ответил Зяма. – Я его видел.
– Где? Когда? Расскажите подробно, – потребовал уточнить следователь.
– Он вместе с Остапом, ну тем… На подводе ехал… А когда? – Зяма подумал. – Та за пару дней до того, как наши пришли.
– Понятно… – следователь что-то старательно записал в протокол и обратился к Дмитру: – А вы, подследственный, знаете этого человека?
– Нет, не знаю, я его, пане-товаришу, ей-бо, не знаю… – отрицательно замотал головой Дмитро.
– Ну как же так? Сразу и не знаю? – укоризненно заметил следователь. – Человек вам сказал, как где и когда вас видел, а вы говорите, что не знаете.
– Я вам, пане-товаришу, правду кажу, – пожал плечами Дмитро. – Так, приезжали мы с братом в город. Так, крутился он возле кнайпы, той что на въезде, да, это я помню, а кто он, сказать не могу, не знаю.
– Хорошо, пусть так, – согласился следователь. – Но вот свидетель утверждает, что ваш брат приезжал, чтобы вступить в польское войско. Это так?
– Так, – кивнул головой Дмитро. – Только откуда он про то знает, мени невидомо.
– Смотри,
– Ну, ясное дело! – чуть не подпрыгнул Зяма. – Подходит ко мне и говорит: «Помоги», – а я…
– Достаточно, – остановил Зяму следователь. – Вы подтверждаете, что именно это стало главной причиной перестрелки с отрядом правоохранительных органов?
– Так об этом же весь город знает! – Зяма сорвался с места и подскочил к столу. – Да вы моих товарищей спросите!..
– Не горячитесь, свидетель, не надо… – следователь подсунул Зяме протокол. – Вот тут подпишите, и свободны.
Зяма ещё с полминуты зачем-то топтался у стола и только потом вышел, сохраняя на лице выражение исполненного долга. Следователь долгим вглядом отчего-то посмотрел ему вслед, вздохнул и, обращаясь к Дмитру, сказал:
– А с вами, подследственный, мы разговор продолжим, потому как для нас справедливость первое дело. – Дмитро сразу дёрнулся, но следователь предостерегающе поднял руку. – Не надо, подследственный, не надо. Я уже много слышал, теперь послушайте вы.
Следователь сделал длинную паузу, потом взял со стола лист бумаги и, чётко произнося каждое слово, начал читать:
– Гражданка Секлета Ващук, соседка подследственного, говорит, что видела, как к Иванчукам приходил какой-то человек. Потом произошла драка, и она слышала, как требовали вернуть какой-то саквояж. – Следователь аккуратно сложил листок в папку и посмотрел на Дмитра. – Ну а на это ты что скажешь?
– Так, пане-товаришу, тут така справа [90] вышла, – Дмитро как-то сразу успокоился и принялся обстоятельно рассказывать: – Я до дому вертався, ну как ещё война была. А у дороги самолёт сбитый горит. Я туда. А там лётчик пораненный. Просит: «Письмо передай». И помер…
– Да саквояж-то тут при чём? – нетерпеливо перебил Дмитра следователь.
– Так после той поляк заявился и вымагаты [91] почал: «Отдай ему якогось жовтого чемайдана». Пистолем грозил…
90
Такое дело.
91
Требовать.
– Чемодан, говоришь? – заинтересовался следователь. – А что там, в том чемодане, такое было?
– А я откуда знаю? – Дмитро как мог постарался изобразить безразличие и добавил: —Да вы сами того поляка спытайте. Я его тут видел. На Яблоневой…
– Спросим… – строго сказал следователь и начал перечитывать протокол допроса…
Затаившись в кустах возле штакетника, Остап наблюдал за домом Ковальских. Свет в окнах давно погас, крыльцо утонуло в ночной темени, и было совершенно ясно, что никаких гостей сегодня Ирена Ковальская не ждёт.