Жемчуга
Шрифт:
– А если мы не успеем спрятаться?
– Вы умрете от страшного радиоактивного излучения. Кожа человека покрывается болячками, глаза слепнут, волосы вылезают клочками, а потом он заболевает раком.
– А если противогаз не наденем?
– Тоже умрете. Поднимется облако ядовитой пыли, и вы задохнетесь.
Мы призадумались.
– А если мы спрячемся и успеем надеть противогаз, а потом – раз! – и наша школа рухнет от взрыва? Что тогда? – спросил самый настырный.
– Мы не сможем выбраться, – сурово выдал ОБЖист.
– Мы умрем?
– Конечно умрем! – не выдержала одна из девочек. –
– Наверное… Давайте не будем об этом. Войны пока нет… но! Нужно быть готовым на всякий случай. Давайте еще потренируемся с противогазами. Знаю, что воняет…
Мы поняли, что обречены.
Это происходило на первом занятии. А на втором уроке нам объяснили, что когда случится беда – пожар, землетрясение или, не приведи господи, ядерный взрыв где-то неподалеку, – то раздастся три сигнальных звонка. В этом случае нужно по-быстрому брать самое ценное и бежать на улицу или в подвал – это уж по ситуации. Мы кивали головами и грызли ногти. Мы прониклись чувством ежеминутной опасности.
Первую неделю мы ждали известия о начале атомной войны. Идти домой было страшно. По дороге не было ни одного подвала!
Через пару недель возникли первые шутки-прибаутки.
– Завтра контрольная… хоть бы войну объявили.
– В подвале выживет Леха. Потому что всех сожрет.
– После взрыва специально выживу. И поплюю на твой облезлый труп.
Еще через неделю все забыли про ядерные бомбы. Случилось куда более реальное и страшное событие – землетрясение в Армении. Мы несли в школу теплые вещи и игрушки. И ужасались газетным статьям, прочитанным на классном часу. Теперь на уроках ОБЖ нас учили в случае сейсмических толчков становиться в проеме двери или убегать на открытое пространство.
Мы дежурили в классе. Первая смена уже ушла, вторая разбрелась по кабинетам. В школе царило спокойствие. Пол блестел разводами воды, чистая доска досыхала на зимнем солнышке. Осталось только цветочки полить.
Вдруг тишину взорвали звонки. Их было три. И мы знали, что это означает.
В коридоре захлопали двери. Пространство наполнилось топотом и людскими голосами.
– Нам тоже надо бежать!
– Да! Надо бежать!
Мы пристроились к какому-то взрослому классу и пошли вниз по лестнице. Людской поток заворачивал в подвал. Значит, война, а не пожар! Я уже настроилась терпеть взаперти голод и жажду (об этом не страшно думать, если только что съел ватрушку в столовой), как вдруг моя напарница развернулась и побежала по лестнице вверх.
– Стой! Куда?
Секунду я колебалась, потом бросилась за ней.
– Куда тебя несет?! Там все уже в подвале!
– Да подожди! Ценные вещи надо забрать! – она уже открывала кабинет.
– Да какие ценные!
– Журнал… А где он? Он же тут лежал…
– Да плевать на журнал! Ты дура, что ли?!
Но она заметалась как безумная, тыкаясь во все углы.
– Пошли! – орала я.
– Он, наверное, в учительской…
И ринулась вон.
– Бли-и-ин! Пошли!
– Я сейчас, ты иди.
– Нет уж!
Мы ввалились в учительскую, привычным движением выдернули дерматиновую красную корку из ячейки и помчались
В подвале никого не было. Люди забыли про нас, вошли в убежище и заперли за собой дверь. Мы замерли. Подружка вцепилась в проклятый журнал. Мне хотелось ее убить. Какой надо быть овцой, чтобы в такой момент помчаться спасать эту теперь уже никчемную вещицу?!
Потом мы стучали. Но нам никто не открыл.
Мы стояли у запертой двери. Несколько долгих минут.
Потом повернулся ключ. Из убежища высунулась усатенькая физиономия ОБЖиста.
– Девочки? А вы почему не эвакуировались? Не напираем там, тихо! Стро-о-о-йся! Все выходим по классам! Парами, парами… А вы посторонитесь.
И толпа гомонящих школьников пошла мимо нас наверх.
Просто нам забыли объяснить очень важную деталь – тревога бывает учебной.
Эпизод 20
Странствия великой мечты
Неисповедимы пути Господни. И уж тем более – внезапны и непонятны пути людей. Только-только начался курс философии, а на меня указали пальцем и оставили после звонка. Хотя ничего плохого я не делала. Впрочем, и хорошего тоже.
Я просто сидела на задней парте и осторожно решала химию под столом. Это не мешало мне слушать. Не слушать и не слышать было нельзя, ибо вела философию женщина-огонь, холерик в чистом виде, буря эмоций и фонтан чувств, – из той редкой породы учителей, что бегают по классу, поминутно всплескивают руками, вскрикивают, суетятся, сами себе задают вопросы и сами же радостно отвечают на них. В общем, прелесть. Такие люди меня просто завораживали. К тому же у нее были лохматые черные кудри, кольца в ушах и браслеты на руках – это навевало чудные мысли об Испании, фламенко и бое быков.
И вот эта дуэнья Мадридского двора ни за что ни про что избрала меня.
– У нас в школе! Скоро! Состоится конференция! – возрадовалась она.
Я вежливо кивнула. Что-то от меня было надо – наверное, плакат нарисовать.
– У меня есть потрясающая тема! Ты должна ее представить!
Опа! Я проморгалась и уставилась на нее. Вы, сеньора, ничего не попутали?
– Садись сюда! Слушай внимательно! – она подтащила меня к столу и вытряхнула парочку книг. – Интереснейшая тема! Назовем работу «Странствия великой мечты»! У нас – у тебя! – есть две недели. Возьмешь эту книжку. И эту. Тут я список напишу – поищешь в библиотеке… Если в нашей нет, то в городской… Ты поняла, кто это?! Ты знаешь, о чем эти книги?!
Я совсем перепугалась.
– Нет.
– Это утопии! Мировая мечта человечества! Светлый путь! Платон! Томмазо Кампанелла! Томас Мор!
Я вежливо кивнула.
– И ты проследишь его! Сделаешь выводы! Держи! За выходные прочтешь и выскажешь свое мнение.
И все. Вот тебе книги, вот тебе конференция… Да в нашей школе вообще никогда конференций не было! Что там делают? Я даже не спросила. Просто сгребла книги и ушла.
Вечером папа раскрыл мне глаза. Лучше бы он загадочно помолчал. Он рассказал, что на конференции нужно красиво выступить перед большим скоплением народа, а потом отвечать на вопросы.