Жемчужница

Anice and Jennifer

– Ха-ха три раза, – иронично отозвался он, предпочитая не замечать разочарованного взгляда Неа.

– Ты ей косы заплетаешь уже третью неделю, какое “ха-ха”? – возмутился он, мотнув головой. – Скоро слухи уже по всей Поднебесной разлетятся о том, что Тики женится на прекрасной незнакомке, – высокопарно протянул мужчина с лукавой улыбкой.

– Да прямо… — неуверенно пробубнил Тики, совершенно не желая говорить на эту тему. Ужасная тема, идиотская тема, о которой даже думать не хотелось, потому что столько боли и тоски она приносила.

– А то-о-о! – уверенно воскликнул

Неа, подобравшись и словно бы даже став как-то веселей, чем несколько минут назад. – Тем более, бери ответственность, раз уж развращаешь здесь нашу праведную царевну… – к концу фразы его голос становился всё тише и тише, пока не превратился в досадливое бормотание, потому что мужчина наконец понял всю сложность ситуации. Потому что Тики и так хочет взять ответственность, да только вряд ли ему кто позволит. Неа коротко выдохнул и покачал головой. – Ладно, с этим разберёмся потом. А что делать с Лави?

Прекрасно, с одной ужасной темы на другую, не менее идиотскую. Тики закрыл глаза, тут же чувствуя, как неуклонно портится настроение, и выдал:

– Так ты же у нас наследник, тебе и решать.

Да, это было перебрасывание с больной головы на еще более больную, но может же Микк хоть раз скинуть ответственность за то или иное решение на кого-нибудь другого?

Однако Неа оказалось не так просто увести от темы. Он завел глаза и потер лоб бесконечно усталым и каким-то почти снисходительным жестом (это сделало его похожим на Майтру, и Тики поморщился – не любил, когда отец так делал, за этим всегда следовала лекция о надлежащем поведении, которую отец проводил с подачи чопорной матушки).

– Это сказал мне дядин племянник, который только и делает, что мотается по империи в надежде улизнуть от императорского обруча, – заметил брат между тем. Тики прыснул невесело и открыл глаза.

– Разве твое чувство юмора не издохло в судорогах еще дня три назад? – поинтересовался он невинно. Они с Неа вообще-то обожали друг друга кусать. Это было больно временами, разумеется, но такие укусы всегда побуждали делать что-то и принимать какие-то решения.

– Представь себе, я ожил, и оно – со мной, – ухмыльнулся Уолкер. – Так что давай решать, что делать с Лави. Наследник тут не только я.

Тики без особого энтузиазма пожал плечами.

Чего делать… ничего не делать, вот как он думал. Все-таки это были личные, семейные разборки, в которые не стоило вмешиваться, если дело не доходило до драки. В конце концов, Лави – просто ребенок, и это заметно даже с учетом его ровесничества Алане.

Именно об этом мужчина брату и сказал.

– Они сами должны разобраться. Давай не будем лезть, пока не горит, ладно? А то может стать только хуже.

Неа хмыкнул, явно не разделяя его мнения, потому что, на самом деле, с Лави он никогда не был так же близок, как сам Тики, потому что он вообще ни с кем, кроме Маны и Микка, особо близок не был. Это вообще-то наводило на определённые мысли эмоционального характера, но мужчина каждый раз, когда натыкался на них, пытался тут же переключиться на что-нибудь другое.

Не хватало ему ещё размышлять на тему относительной социофобии брата.

– Ты имеешь в виду, пока один

из них не устроит грандиозный пожар, а вторая - такое же грандиозное наводнение? – иронично поинтересовался Неа и сразу же устало потёр ладонями лицо, словно только что осознал что-то важное. – О духи, по сути, мы везём во дворец две бомбы, готовые взорваться в любой момент, – пробормотал он, и Тики закатил глаза.

– Не драматизируй, всё не настолько страшно, – фыркнул мужчина, но брат в ответ глухо хохотнул.

– Локальный конец света – это не страшно? – с иронией приподнял Неа бровь. – Ты слишком уверен в них, – в конце концов выдохнул он. – И если в Алане я ещё могу понять твою уверенность, то вот в Лави… это потому что он твой друг?

Смысла отрицать Тики не видел.

– Все так, – пожал он плечами просто. – Он дурак, конечно, но разве можно ненавидеть человека за его глупость? Его мнение нужно менять. К тому же… – это было самой жизнеспособной причиной на самом деле, но если бы Микк озвучил ее первой, он бы не только сам себе признался, что влюблен по уши, но и всему миру.

А мужчина терпеть не мог, когда окружающие знают о нем сверх необходимого. Даже если это братья, которые зачастую видят его насквозь. Ведь если что-то от близнецов ускользает, не значит ли это, что Тики действительно хочет это скрыть?

– К тому же что? – подтолкнул его Неа, видимо устав от молчания.

– К тому же Алана к нему хорошо относится, – со вздохом заметил Микк. Которому это совершенно не нравилось. Ведь по рассказам девушки ее брат и сестра – Укра и Ялд, двойняшки – любили друг друга и хотели пожениться. Так почему бы ей не влюбиться случайно в Лави, если подобные союзы в морском царстве допустимы?

Нет, Тики доверял Алане, разумеется, но все-таки…

– Идиотская причина, – недовольно отозвался Неа, отвлекая мужчину от своих мыслей (из-за которых захотелось оказаться в шатре как можно скорее – прижать шальную русалку к себе, потрепать Изу по золотистым волосам), и Микк закатил глаза, фыркнув.

– Он её племянник, так что ничего странного в этом нет, – проворчал Тики, встряхнув плечами. – Случись с ним что – она же в транс впадёт, разве не понимаешь?

Неа хрипло выдохнул, скривив губы в ядовитой усмешке, показывающей, что всё он прекрасно понимает и именно поэтому ему ничего из этого не нравится, и неторопливо встал, заставляя Тики улыбнуться – в его движениях вновь проскальзывала та кошачья манера, словно он был готов в любой момент упасть на четыре лапы и грациозно забраться на дерево.

Неужели это Алана лишь несколькими словами вернула брату его потрясающие красоту и элегантность?

…а могла ли она также внезапно влюбиться и в Неа?..

Тики встряхнул головой, проклиная себя всем, на чём свет стоит, и проследил, как Уолкер лукаво щурит глаза.

– Ладно, – в итоге протянул он, щёлкая по кресту тут же подлетевшего духа, которого Алана с Изу отчего-то звали Тимом, и махнул ладонью. – Последую я всё-таки совету милостивой нашей матушки и отправлюсь спать, – он тоскливо взглянул в сторону своего шатра, и лицо его тут же сделалось грустным и печальным. – Спокойной ночи.