Жемчужница
Шрифт:
А об отце и говорить было нечего — убьёт мужчину и глазом на это не моргнёт.
Тики, однако, только зевнул в ответ на это и, окинув рыбу на подносе равнодушным взглядом, взял яблоко, уничтожая его буквально в два-три укуса.
— Так если они на меня всей гурьбой попрут — конечно, я не справлюсь, — недовольно фыркнул он и, не дав Алане ответить, перестал ее замечать, тут же обратившись к Мане: — Слушай, а у нас точно нет карпов, а?
— Где тебе раздобудут одомашненных рыбок из пруда тети Лулу в открытом
— Не хочу говядину, — как-то по-детски обиженно сморщил нос Тики, заставив этим Алану, закусить губу, чтобы не засмеяться. На секунду мужчина показался ей очень… милым. — У нее привкус противный.
— Так сам же ее покупаешь, — хмыкнул Неа в ответ, удобнее устраивая сползшего вниз Изу (мальчик чуть задремал) на своих коленях. — Не все же тебе яблоками питаться, в конце концов.
— Говядина матросам нравится, — Тики снова зевнул и, усевшись рядом с Маной прямо на пол, положил голову ему на колени. — Ночью будем стоять тогда. Я посплю.
Мана на это только головой качнул и мягко погладил его по встрепанным волосам. Мужчина зажмурился, улыбаясь блаженно, и девушка с восхищением увидела, как смягчается его лицо рядом с другом, как он успокаивается и какой он… какой красивый.
— Сойдем в порт когда, — постановил Неа, — купишь себе другого мяса, понял? А то так и помрешь, не дотянув до карпов своей матушки, — на этом он хохотнул и поднялся, легко подхватывая сонно причмокнувшего губами Изу на руки. — А я пойду его отнесу. Утомился ребенок с тобой, папаша.
— Еще не папаша, — Тики хитро посмотрел на нависшего над ним мужчину и ласково сверкнул глазами в сторону мальчика. — Вот матушку удар хватит, — он хохотнул и подтянулся, прижимаясь к ногам Маны спиной. — Ты только осторожнее с ним, он видишь хрупкий какой. Его откармливать и откармливать.
Мана тепло засмеялся в ответ на это и отвесил ему… щелбан (точно щелбан! не щелчок).
— Тебя и самого теперь откармливать, дурачок.
Алана рассмеялась, всё же не выдержав, и предпочла не обращать никакого внимания на удивлённые взгляды, обращённые на неё, потому что ей было и правда весело сейчас. И не только весело, но и приятно.
Эти перепалки чем-то напоминали ей ее детство: беззаботное, доброе, в кругу братьев и сестёр, которые постоянно о чём-то спорили, переругивались или ссорились, но всегда помогали друг другу и были дружны.
— Вы словно семья, — мечтательно выдохнула девушка, смотря на море и мягко улыбаясь, потому что ей было сейчас здесь тепло и хорошо. Ей наконец-то не было одиноко. Она обернулась к Мане, желая пододвинуть нахального Тики и тоже прижаться к его боку, и смущённо буркнула: — Не мог бы ты мне штаны найти, пожалуйста?
Парень поспешно завозился, ужасно отчего-то растерянный и взволнованный, и, извинившись перед Микком, рассевшимся
— Конечно, я подожду тебя, — устало протянул Тики, длинно вздыхая, и вдруг поделился: — Но всё же друг у тебя сильный.
Девушка хохотнула, преисполненная гордости за Канду, и важно махнула хвостом.
— Конечно! Он же сильнейший тритон южной провинции! — задорно рассмеялась она, и Тики кинул на неё какой-то нечитаемый странный взгляд, после чего сразу же хитро усмехнулся.
— О? Правда? — с превосходством поинтересовался он. — Ну если бы я был в лучшей форме, то не поздоровалось бы твой рыбке, — с коротким смешком фыркнул Микк, и Алана возмущённо надулась, как вдруг заметила его губах ласковую улыбку.
Душа у мужчины сияла так же мягко, словно бы Мана был рядом.
Но Маны рядом не было.
— То, что Канда — сильнейший в южных морях, не означает то, что он — сильнейший во всём океане, — уже спокойно обратилась Алана к нему, чувствуя, как внутри всё трепещет от этого великолепия.
Тики многозначительно мыкнул, скрестив руки на груди и покачав головой, и задумчиво начал:
— Но если тритоны так сильны, то какого дракона люди… — он запнулся и неловко отвёл взгляд в сторону. — Прости.
Девушка с несколько секунд смотрела на него, отчего-то ужасно расслабленная и благостная, хотя умом понимала, что должна бояться и прятаться, потому что перед ней был человек, причины сияния души которого она не понимала, но делать этого совсем не хотелось, а потому Алана лишь откинулась на борт и горько усмехнулась.
— Мы теряем наши силы, если рядом нет моря. На суше мы совершенно беззащитны.
Мужчина тихо вздохнул и потер руками лицо, как будто какую пленку с него снимал.
— И поэтому ты боишься меня и боишься сходить в порт, так? — внезапно спросил он, и девушка совершенно опешила. Даже больше — она испугалась, что если скажет «да», потому что он был прав, то больше у них никогда не будет шанса подружиться и даже просто нормально заговорить.
Но лгать тоже было ужасным делом, поэтому Алана, отведя глаза, негромко отозвалась:
— Ты сильный, Тики. Твоя душа ужасно сильная и яркая. Я такие даже у своего народа редко видела… — она чуть помолчала и, все также не глядя на него, продолжила: — Да, я тебя боюсь. Ведь я… я слишком слаба, чтобы в случае чего противостоять тебе.
Тики медленно кивнул ей в ответ — непонятно зачем, словно был в трансе, словно она вогнала его в абсолютный ступор своей искренностью — вынужденной, но в конечном итоге необходимой и совершенно… несправедливой.
– …я ничего тебе не сделаю, — наконец негромко произнес мужчина, все же переводя на нее взгляд — какой-то ужасно печальный, — ты здесь в безопасности.