Жемчужница
Шрифт:
Девушка проводила его внимательным мягким взглядом, и до его ушей донеслось тихое:
— Спасибо.
И это заставило мужчину вздрогнуть и даже, кажется, слегка залиться лёгким румянцем, потому что сказано это было так ласково и благодарно, что остаться равнодушным и спокойным оказалось просто невозможно.
Изу, когда Тики подошёл к нему и лукаво улыбавшемуся Неа, восторженно подпрыгнул, бросаясь ему в объятия прямо с вант и кидая настороженный взгляд, наполненный благоговейным страхом, на Алану, вновь улёгшуюся на лавке, чтобы погреться в солнечным лучах.
Полоска суши
Неа, на этот момент как раз отошедший к Мане, выскользнул на палубу как-то почти воровато и торопливо двинулся к Тики, «убитому» юрким Изу и с хохотом валяющемуся на полу.
— Я останусь на корабле, ладно? — прикусив губу и потерев шею, полувопросительно полуутвердительно произнес он. — Мане вроде получше стало, но… не хочу рисковать, так что давай…
Однако Тики его не дослушал — благосклонно махнул рукой и завел глаза.
— Угомонись, дурила, без тебя как-нибудь обойдусь, — фыркнул он. — Вон, возьму кого из ребят — и мне хватит. Что я, кусок мяса не унесу?
Неа благодарно улыбнулся к нему и, коротко кивнув, унесся обратно в трюм. Наверное, теперь будет весь оставшийся день лежать у Маны в ногах поперек постели как верный пес.
Мужчина мотнул головой, поднимаясь на ноги и подхватывая взвизгнувшего от счастья Изу на руки. Сейчас ребенок уже совершенно не походил на чумазого заморыша — немного отъелся, и стало видно милые щеки, а какая у него была улыбка — засмотришься.
Маленький светлячок.
Тики чмокнул его в нос, и мальчик тут же зарделся, пряча мордашку у него на плече.
— Ты правда хочешь, чтобы меня считали твоим сыном? — тихо спросил он — такой непосредственный, но такой ужасно взрослый в этом своем вопросе, словно считал слова Микка шуткой или чем-то вроде.
И это было грустно — грустно, что такой маленький мальчик был уже так подозрителен и опаслив, недоверчив к таким искренним проявлениям заботы.
Тики не шутил. Тики отчего-то увидел в Изу что-то родное, что-то знакомое и нужное, отчего почти сразу же решил, что усыновит и будет воспитывать.
— Хочу, — серьёзно кивнул он, в упор смотря на ребёнка, словно пытаясь таким своим видом доказать ему, что всё это было правдой, а не розыгрышем. — Прибудем в столицу, познакомлю тебя с твоей новой семьёй, — уже ласково пообещал мужчина и тут же предупредил: — Только не обращай внимания на ахи и охи моей матушки, хорошо? Она добрая, но временами бывает ужасной, — рассмеялся Микк, воображая лицо Лулу, когда она увидит его на пороге с ребёнком.
Изу напряжённо нахмурился, закусив тонкую губу, и решительно кивнул.
— Просто я… — он крепко обнял его за шею и замолчал на минуту. — Никто обо мне так не заботился…
Тики погладил его по спине, обнимая в ответ, и усмехнулся.
— Теперь этим займусь я, — с легким сердцем пообещал он, чувствуя неимоверное облегчение оттого, что хоть кто-то его не боится, а напротив — привязан к нему. Все-таки это было не совсем бесполезное путешествие, а там — кто знает, может, еще хорошее что случится.
— Тогда можно я сегодня с тобой в порт пойду? — с
Мужчина вздохнул.
— Прости, ребенок, не в этот раз, — он подкинул поникшего мальчика на руках и чмокнул в ухо, сразу же вызвав удивленный взвизг и веселое хихиканье. — Сегодня я должен буду присмотреть за нашей морской ведьмой, — здесь мужчина подмигнул чуть отстранившемуся и округлившему глаза мальчику и вытянул губы трубочкой. — Работа непростая, сам понимаешь, она же на суше не была ни разу, скорее всего. Но я, — он хитровато прищурился, — могу купить кому-то сладостей. Не все же обходиться яблоками и малиной, верно?
Изу обрадованно закивал, воодушевлённо разулыбавшись, и вдруг смущённо уткнулся ему в плечо, искоса глянув на, кажется, всё же задремавшую Алану, отчего и Тики чуть обернулся в её сторону.
— Она такая страшная, — признался мальчик, надув губы, словно боялся об этом говорить, но уже просто не мог держать свои наблюдения в себе. Микк заинтересованно приподнял бровь. Русалка в это время как раз душераздирающе зевнула, обнажая ряд белых острых зубов, и ребёнок испуганно замер, во все глаза наблюдая, как девушка медленно потягивается, вытягивает плавники на хвосте (спинной же был спрятан под рубашкой, а потому, скорее всего, это было ужасно неудобно), переворачивается к ним другим боком, сияет и искрится, переливаясь на солнце серебром, и как ниспадают её длинные волосы на палубу, струясь по шее и плечам. Вероятно, для детской неокрепшей психики русалка, которая вчера с диким хохотом уложила вполне сильного и взрослого парня с мечом, и правда была страшной, подумал с непонятной досадой Микк, но Изу вдруг восхищённо выдохнул: — Но она такая краси-и-ивая.
Тики тихо хохотнул, устраивая его на сгибе локтя и освободившейся рукой заправляя за уши выбившиеся из маленького куцего хвостика светлые волосы.
— Так страшная или красивая? — уточнил он и улыбкой, сдерживая себя от того, чтобы снова чмокнуть не привыкшего к таким нежностям Изу в нос и просто наблюдая за тем, как заливается румянцем симпатичная детская мордашка.
Мальчик снова стрельнул в сияющую Алану опасливо-восхищенным взглядом и тяжко, как-то совсем по-взрослому вздохнул:
— И то, и другое, — и обласканный в детстве собственной матерью, Тики все-таки не смог удержаться — чмокнул малыша в нос, сгоняя эту взрослую задумчивость с детского личика и ловя себя на неуемной нежности к этому ребенку.
Он вообще очень трепетно относился к детям, пусть своих у него и не было, и теперь Изу, который, кажется, рад был стать его воспитанником, будил в нем чувства, явно присущие исключительно родителям.
Мальчик зарделся и чмокнул его в нос и ответ.
— Значит, боишься ее, — задумчиво протянул Тики, чуть улыбаясь такой непосредственной отзывчивости ребенка, и потрепал его по волосам. С одной стороны, он чувствовал себя отмщенным, но с другой — это было печально. Ведь Алана была прекрасна. — А она с тобой подружиться хочет, кажется… — заметил он вскользь и тут же пронаблюдал за тем, как недоверчиво Изу вскинулся, снова очаровательно распахивая глаза.