Жена чудовища

Сапункова Наталья

Рама была заперта надежно. Однако если этот ветер подует еще дней несколько, то, пожалуй, захочется затопить камин.

Мужчина-тень, исчезнувший было, опять появился в углу. Собственно, он никуда не исчезал, конечно. Но поддерживать какую-никакую плотность тела не всегда удавалось легко. И он сердился, потому что назойливое создание рядом с леди никак не желало исчезать. В то же время, как раз теперь он ощутил некую силу, возросшие возможности, и ему хотелось что-то сделать для леди. Он был должен что-то сделать. Он ради этого здесь, в конце концов.

В

прошлый раз ей не понравился его подарок. Но ведь она и раньше, когда-то давно, не всегда их принимала. Странно, что он вспомнил это, но никак не мог додуматься до чего-то более важного.

Она любила, когда цветов много. Белых, крупных, свежих, нежных. У нее и здесь их было много, очень много, но ведь куда больше она ценила те, что приносил когда-то он…

Это он тоже помнил. Но это все таки не было самым важным.

Леди осталась одна, и некоторое время сидела с книгой в кресле, а он, незримая тень, постоял немного за ее плечом, тоже заглядывая в книгу. Не приглядываясь, а просто наблюдая за ее руками, за плавным движением страниц. Наконец леди зябко повела плечами, поправила халат, плотнее запахивая его, и он отодвинулся, сообразив, что его близость ей неприятна.

Она сейчас должна лечь и уснуть, и тогда…

Он сможет побыть с ней рядом. И сделать подарок. Он ведь не должен себе в этом отказывать?

Тьяне снилось… что-то. Холодное что-то и неприятное. Может, снег с ветром, когда все вокруг кружит, и холодные хлопья забиваются под плащ. В самом начале зимы в Рори всегда бывало такое, ветры со всех сторон и холодный сырой снег, он казался много холоднее, чем тот, укрывающий ковром землю с приходом настоящей зимы. И одеяло казалось недостаточно теплым, или, не иначе, куда-то подевалось…

Она открыла глаза, пошарила рукой вокруг — одеяло было на ней, но такое холодное, словно само желало бы согреться.

И темно.

И кто-то рядом. Очень близко. Неясный силуэт на ее кровати, среди ее подушек. Светлый силуэт.

Что это может быть Валантен, которому вдруг вздумалось прийти ночью, ей и в голову не пришло, потому что Валантен не смог бы казаться таким светлым и таким холодным.

Она протянула руку, желая прогнать видение, и на ее запястье легли чьи-то ледяные пальцы.

— Моя Тьяна… — расслышала она тихое, как неясный шелест.

От ужаса она, кажется, перестала дышать, а в окаменевшем горле забился крик, который невозможно было выпустить наружу. Привстав, она постаралась отодвинуться от светлого видения.

Этот непонятно кто сел на постели, и можно было разглядеть, как укоризненно он на нее смотрел.

Молодой мужчина, может быть, лет двадцати пяти. Кажется, высокий, с немного широким носом и ямочкой на подбородке. Но не живой человек из плоти и крови, а словно сотканный из плотного белого тумана. Тем не менее, она только что ощутила его прикосновение…

Это, должно быть, ей снится кошмар, и нужно проснуться, вот и все.

Продолжая отползать, Тьяна почти свалилась с кровати, встала на ледяной пол, и только тогда немного пришла в себя. Луна светила

не прямо в окно, но какой-никакой свет от окна рассеивал тьму, и можно было рассмотреть складки откинутого полога над кроватью, измятую постель, и столик, и это странное туманное нечто, и белые розы… целую охапку белых роз на одеяле. При виде роз она задрожала, и не без труда выдавила:

— Кто ты? Что тебе нужно?

Голоса не было, получился громкий шепот. Одновременно Тьяна мелкими шажками, как деревянная кукла, продолжала отодвигаться от кровати и от странного пришельца.

— Тьяна… — опять донеслось до нее почти неуловимо.

Туманный человек стал бледнеть, словно растворяться, и скоро только розы остались лежать на постели.

А к Тьяне вдруг вернулась способность дышать и двигаться, и она стремительно, как могла, понеслась вон из спальни. В передней было темно и тоже холодно, и ночничок не горел.

— Эна? — позвала она, — Эна, проснись!

Девушка не отзывалась, и даже не шевелилась.

— Эна!! — Тьяна бросилась к ней, потрясла за плечи, — просыпайся!

Тело девушки было прохладным и словно неживым, голова безвольно моталась.

Тьяна рванула шнурки звонков, каким-то чудом не оторвав их, распахнула дверь и выскочила в пустой коридор, замерла. Скоро послышались шаги — кто-то спешил на ее зов, причем с двух сторон сразу, она вызвала одновременно и прислугу, и колдуна. И с двух сторон раздались возгласы, когда ее увидели, в одной рубашке посреди коридора, саму похожую на привидение.

— Миледи? Что случилось? — колдун рысью подбежал к ней.

— Там привидение и розы, — прошептала она, — у меня в спальне. Оно… на моей кровати. И Эне плохо, помогите ей, — и стала оседать на пол, упала бы, если бы Хойр не подхватил.

— Света, — приказал колдун, — и побольше, побольше. И дров, растопить камин. И служанок сюда. И зовите лорда Валантена.

Когда Тьяна очнулась, она была одета в халат и завернута в одеяло, и лежала на низкой кушетке в какой-то чужой комнате, а незнакомая горничная терла ей виски чем-то прохладным. Рядом прямо на полу сидел Валантен, а эсс Хойр нервно расхаживал по комнате.

— Хойр, прекрати уже мельтешить и признай, что твое хваленое научное колдовство не справляется с простыми вещами, и цена ему ломаный дрер, — сказал герцог откуда-то из-за спины Тьяны.

Да, здесь был и герцог собственной персоной. Тьяна постаралась сесть прямее.

— Как вы себя чувствуете, дорогая невестка? — спросил его милость, знаком отпуская горничную.

— Хорошо, — ответила она, о чудо, почти нормальным голосом, — а как Эна?

— Тоже неплохо, — махнул рукой Хойр, — ей теперь просто надо поспать. На завтра возьмете себе другую горничную, миледи. Кстати, обратите внимание, милорд, — он повернулся к герцогу, — эта сущность столь сильно выпила силы девушки, но леди Айд пострадала лишь от душевного потрясения, и это именно благодаря моему, как вы изволили сказать, колдовству ценой в ломаный дрер. Миледи совершенно ничего не угрожало.