Жена на замену
Шрифт:
И отец… могло ли такое быть, что где-то меня ждёт настоящая мама, которой я нужна? Могло ли оказаться, что у меня была возможность расти в настоящей семье, а не в той странной пародии на неё, в которой я оказалась? Нет, у меня были замечательные сводные братья, Альрик и Грегер, но…
Принц Никлас вошёл как раз вовремя, чтобы я не испугалась спросить его, что с ними. Я осторожно вывернулась из объятий Рэя, поднялась со скамьи, и повернулась к наследнику престола:
— Здравствуйте, Ваше Высочество. Я давно хотела задать вам вопрос, но у меня не было такой возможности раньше. Скажите, пожалуйста, пострадали ли от действий моей мачехи отец и их совместные
Принц даже замер рядом со столом, напротив меня. Но справившись с собой ответил:
— У вас железная хватка, даэ Геллерхольц. Готов поспорить, вы не согласовывали с Рэйнером своё обращение ко мне. Это хорошо, — моё лицо вытянулось от удивления, и Никлас улыбнулся:
— Это означает, что я правильно выбрал вас, когда думал, кто может стать путеводной звездой для наших даэ. Что же касается вашего вопроса, сестра моего отца — подданная Ройса, а не Даланны. Поэтому, чтобы получить её, мне пришлось пойти на определенные дипломатические уступки. Но, насколько мне известно, все её несовершеннолетние дети находятся с вашим отцом. Взрослые же имеют серьёзное алиби, обоих юношей допросил дарэ Матиас, и это тоже входило в запрос, который мы направили. Были определённые сложности, разумеется, но ваши сводные братья невиновны, а отец в принципе не контактировал с церковью Светлейшего за последние полгода. За ним установлено наблюдение, и я надеюсь, вы понимаете, что рассказывать ему об этом не следует. Сейчас Даланну лихорадит. Но в силу того, кто именно оказался в верхушке заговора, определенные проблемы есть и у других государств Соцветия. Иными словами, вам не о чем волноваться.
Я отрицательно покачала головой. Кого-то другого слова принца может быть и успокоили бы, но… я не желала сводным сёстрам своей участи.
— А что будет, если отец окажется замешан? Кому передадут опекунство над Линн и Ловиз? Не одиноким мужчинам же, это неприемлимо, братья не могут быть опекунами. Будь они старше… — я не договорила.
Рэйнер не вмешивался, к счастью, и это мне нравилось. Видимо, он понимал, что это моё дело и я не обрадуюсь, если он попытается принять решение за меня.
— К сожалению, в данный момент этот вопрос вне моей компетенции, — ответил принц, и я было хотела поблагодарить и уйти из столовой, но он продолжил:
— Однако, если вы с Рэйнером готовы взять опеку над девушками, я могу позаботиться о том, чтобы их передали в Даланну, если с их отцом что-то случится. Но вы должны быть на это согласны оба, потому что переигрывать много раз я не смогу. Вы оба спасли мне жизнь, к тому же, я осознаю, что втянул вас в неприятности. Поступить иначе я не могу, к сожалению, но могу сделать что-то для вас, даэ Коринна. Да и для Рэйнера тоже, само собой.
— Разумеется, я согласен, — не раздумывая ни мгновения сказал Рэй. — Я не стал бы спасать этих девушек, но раз Кори это важно, значит, возьмём опеку, — он даже пожал плечами. Весь его вид выражал: «А как иначе?»
Просить развод после этого было бы особенно странно, и я чувствовала, что запуталась в себе. Когда я пришла в этот огромный замок, отданный дайнеке Алькарро под лазарет, я думала, что обязательно потребую развести нас. А теперь… и сама по себе сомневалась, и к тому же условие Его Высочества для опекунства! Мне нужно было очень серьёзно подумать.
— Раз вы оба согласны, значит я приложу все усилия, чтобы это организовать, — улыбнулся Никлас. — Но искал я вас для другого.
Глава 26.2
Рэй поморщился:
— Это обязательно? — и я была совершенно согласна с вырвавшимся у него вопросом. Нас слишком сильно выпихивали вперёд, и это начинало… расстраивать.
— Ты знаешь ответ на свой вопрос, Рэй, — устало отозвался Никлас, сбрасывая на мгновение маску совершенно уверенного в своих решениях короля.
Я не сомневалась, что его коронация — лишь вопрос времени, и завершения всех судебных мероприятий. После нескольких лет во власти разрушающего разум яда, король Олдарик вряд ли был способен продолжать править. Словно подслушав мои мысли, Рэйнер сказал:
— Ясно всё с этим. Ладно. Дружить с Высочествами — всегда опасное мероприятие. Лучше скажи, как твой отец? Ему стало лучше?
— Если бы я мог, я воскресил бы эту… женщину, и убил бы её ещё раз. Раз десять. И в роли палача с пыточными инструментами выступал бы лично, — мрачно отозвался принц, и просто сел рядом с нами на скамью. — Надеюсь, ты не станешь её защищать?
Я тоже на это надеялась. Но Рэй как-то очень брезгливо вытер губы, словно стирая прошлый поцелуй, и бросил:
— Ты знаешь ответ на свой вопрос, Ник.
Тот невесело рассмеялся:
— Пожалуй, так и есть. Уел. Что касается папы, он… постепенно он начал узнавать меня. По-настоящему. Узнал матушку, хотя её это, кажется, не обрадовало. Но в остальном — целители говорят, что его разуму нужно довольно много времени на восстановление, скорее всего несколько лет. И прежним он уже не станет, так что о короне речи не идёт. Просто верните мне отца, — в этой фразе было столько горечи, что я простила даже использование нас с Рэем «втемную». — Это то, что я говорю богам. Простите, даэ Геллерхольц, что вы стали невольной свидетельницей моих откровений. Вопрос вашего супруга задел слишком давнюю, и одновременно с тем совершенно свежую рану. Но я понимаю, почему он спросил. Да, надежда есть. Не такая яркая, как мне бы того хотелось, но всё же есть.
Я тихо вздохнула. И решилась сказать:
— Я никому не пожелала бы того, что вам пришлось пережить. Но вам нечего стыдиться. Боль говорит о том, что вы живы и способны чувствовать. А бесчувственный король — это катастрофа для государства. Поэтому, если вам станет хоть немного легче: ваша боль говорит о том, что вы — не Стефан.
Его Высочество только рассеянно помассировал сам себе виски, и ответил:
— Спасибо за участие. Да уж, превратиться в существо, подобное моему братцу я бы точно не хотел. Хотя если бы он был нормальным, с отцом всё было бы в порядке… к демонам. Не хочу слишком надолго задумываться о том, почему Стефан такой. Сразу начинаю гадать, что мы могли сделать, чтобы предотвратить его… превращение. И неизменно склоняюсь к мысли, что лучший способ — удушить, пока он лежал в младенческой колыбели. А мысль эта мне совершенно не нравится.