Жена напоказ 2
Шрифт:
До острых, восхитительно пряных ключиц — и ниже — к часто вздымающейся груди. Каждую нежную округлость он смыл губами, заставив Мари замереть и всхлипнуть, напряжённо выпрямив спину. Каждый раз она словно бы впитывала новые ощущения, привыкала к ним, пылко раскрываясь навстречу.
Слова Лоррена бились в голове против воли. Его острый, нарочитый интерес и желание обратить на него внимание... Мариэтта привлекает к себе так много посторонних мужских взглядов! Как много из них желают её так же сильно, как собственный муж?
Эти мысли разрывали голову —
Сейчас аура Мари была скована вайлетами в короткой нитке ожерелья, но даже так она словно бы проникала под кожу. Точно одурманивающее зелье. Каждое её прикосновение вспышкой пронзало нервы, заставляя беситься от нетерпения. Вот оно — самое большое испытание в его жизни. Невозможность обладать своей женой так полно, как этого хотелось.
— Рен, — Мари отступила, уже понимая, что в любой миг всё снова может выйти из-под контроля. — Давай остынем...
Она упёрлась бёдрами в тяжёлый письменный стол позади — и тут же оказалась в западне, потому что Ренельд быстро её догнал. Обхватил за талию — и усадил прямо поверх каких-то книг.
— Поздно остывать. Я уже догораю.
— Уй! — возмутилась Мари, вытаскивая из-под себя пухлый том стихов. — Не удивляйся синякам, если вдруг их увидишь.
— Очень хочу увидеть, — пробормотал Ренельд, коротко прихватывая её нижнюю губу зубами. — Не синяки, конечно…
Плотная юбка с несколькими нижними слоями заставила с ней повозиться, прежде чем он сумел добраться до всего, что было скрыто под ней. Мари уже не сопротивлялась. Её ладошки шарили повсюду — и от особенно откровенных прикосновений перед глазами тут же вспыхивали радужные пятна.
Она толком не знала, что делать, но желание подсказывало ей. Спуститься кончиками пальцев по животу, дёрнуть верхнюю пуговицу брюк... Она жарко дышала и заливалась румянцем — но не останавливалась, пока Ренельд не замер, ошарашенно моргая и едва удерживая себя на потерявших силу руках. Острое удовольствие ударило ослепительной вспышкой и словно выжгло из него все кости разом.
— Это было несложно, — усмехаясь, проговорил он, едва восстановив дыхание.
Со дня свадьбы он и так постоянно был на взводе рядом с Мари. Та ночь обмена аурами накалила всё внутри ещё сильнее. Поэтому Мариэтте, которая, кажется, и сама не ожидала, что всё так выйдет, только и оставалось сейчас прятать раскрасневшееся лицо на плече Ренельда. А ему — довольно спешно поправлять одежду, чтобы не смущать её ещё больше.
Немного придя в себя, они всё же вышли из библиотеки — с самым степенным видом. Хотя, кажется, слуги, что были в гостиной, всё прекрасно слышали. Но и они сохраняли на лицах отстраненное выражение. Небольшая приятная сватка с Мариэттой отняла у Ренельда все силы. И самым большим блаженством в конце этого дня стало просто лечь в постель рядом с женой.
— Ты, кажется, до сих пор смущена, — он посмотрел на Мари искоса, заметив, как она сосредоточенно разглядывает своё обручальное кольцо, сидя у трюмо.
— Вовсе нет, — она тряхнула головой. —
Ренельд подошёл и быстро подхватил её на руки. Отнёс в постель и вжал всем телом в перину.
— Всё расскажу. Если ты не уснёшь раньше.
Она возмущённо завертелась под ним, пыхтя и толкаясь. И пока это не приняло опасный поворот, Ренельд отпустил её. А затем пересказал всё, о чём они успели поговорить с Лорреном. Однако вовсе не удивился, что под конец повествования Мариэтта всё же уснула.
Ну хоть в собственной голове он уложил это всё ещё раз. Жаль только, что сейчас нельзя обсудить подробности с Лабьетом. Без его ворчания мысли казались неполными.
— Проклятье, и куда же ты провалился, лохматая ты морда! — вздохнул Ренельд, глядя в слабо подсвеченный потолок. — Что ты вообще задумал?
Но и сон, разумеется, не принёс никаких ответов о том, что же сейчас происходит там, куда Лабьет прыгнул вслед за своей пассией.
Наутро первым делом Ренельд узнал, как себя чувствует его величество. Оказалось, за ночь ему стало гораздо лучше, силы восстановились, спокойствие после потрясения вновь вернулось к королю: только вот матери пришлось провести у его постели почти всё время до рассвета. И только теперь она могла пойти отдохнуть.
— Я хочу поговорить с Лорреном… или кто он на самом деле? — сразу сообщил Ивен при встрече.
Он уже был бодр, собран, и теперь задумчиво смотрел в окно, за которым тихо моросил дождь.
— Думаю, это и правда Лоррен, — уточнил Ренельд. — Я провёл кое-какие проверки… Но с ним всё же творится нечто странное.
— Я заметил. Вопрос с состязаниями придётся отложить на… На сколько понадобится.
— Но ты не собираешься отменять их?
Король обернулся и поправил педантично повязанный шейный платок, словно тот мешал ему дышать.
— Пока нет. Я не сентиментальный старик, чтобы бросить всё и с радостью отдать наследство тому… от кого не знаю, чего ждать. Тебе я по-прежнему доверяю больше.
— Моё участие в состязаниях по-прежнему обман.
— Не больший обман, чем то, что связано с Лорреном. Его аура. Это гораздо хуже. Потому что он уже не тот, кем был прежде.
Ренельд не стал с ним спорить. Скоро они созвали в большом королевском кабинете всех, кто мог хоть что-то пояснить по сложившейся ситуации. Лоррена и Эктора Балленаса сопровождала стража — чему Ивен, кажется, ничуть не удивился.
— Хорошо было бы позвать Виолену, — задумчиво протянул он.
Похоже, к сантиментам он и правда не был склонен.
— Её мы расспросим позже, — ответил Ренельд, усаживаясь в кресло напротив огромного письменного стола.
Мужчины ещё несколько мгновений стояли в лёгкой растерянности, а затем тоже сели — с разрешения его величества. Принц задумчиво обвёл всех взглядом. Король выжидательно уставился на него, не торопясь первым начинать разговор.
— И что, все так и будут молчать? — усмехнулся Лоррен.