Жена неверного генерала, или Попаданка на отборе
Шрифт:
В этот момент мою правую руку пронзила боль.
Такая острая, что я вскрикнула – словно к коже приложили раскаленное тавро.
Эта физическая боль не могла заглушить того мучительного раздирающего на клочки чувства, для которого слово «боль» было слишком слабым определением, и которое я испытывала сейчас внутри себя.
Я зашипела и поняла, что рука залита чернилами.
Это была татуировка, похожая на черную перчатку без пальцев. На всей тыльной стороне моей ладони появился череп, который захватывал
Жуткий, пугающий черный череп, похожий на оскал чумного.
С ужасом подняла руку на уровень глаз и поняла, что изображение меняется. Череп очень медленно расплывался – чернильные капли прямо на глазах начали стекать к кончикам моих пальцев.
Машинально я провела рукой по своему платью, пытаясь вытереть, избавиться от этого ужаса.
На платье остались уродливые черные разводы, но череп не исчез!
Раздался смех – они смеялись над моими манерами.
Кто же вытирает руки об одежду?
Только какая-нибудь деревенская чушка.
Эдриан бесцеремонно схватил мою руку, рассматривая череп, и показал ее всем остальным. Со всех сторон на него посыпались поздравления.
Наконец-то алый генерал освободился от своей жены-коровы. Но как же жаль, что это развлечение закончилось.
– Что это такое? – помертвев, шепотом спросила я, глядя в пустые глазницы черепа на тыльной стороне своей ладони. – Что это означает… Что?
ГЛАВА 3
Эдриан посмотрел на меня своими ярко-синими глазами и ничего не сказал.
Внутри меня медленно стала разливаться чернильная мгла – такая же, в какую превращался череп.
– Знаешь, коровница, мне даже будет немного не хватать тебя. Нам всем будет тебя не хватать, – он задумчиво притронулся к рогам на моей "короне". – Как же ты забавляла своей восторженностью и этой тупой влюбленностью в меня. Стремлением угодить во всем и соответствовать моему уровню. Ты с таким идиотским энтузиазмом принялась изучать правила этикета, думая, что стала настоящей аристократкой, но за это время не научилась даже правильно делать книксен.
Я больше не могла сдерживать слез – они текли и текли по щекам.
Меня как будто вживую резали на много маленьких частей.
Или, скорее раздирали.
Все они, эти красивые и благородные аристократы, гости церемонии награждения драли меня, как чумные.
А главным загонщиком был Эдриан.
В глазах помутилось и я видела жуткие оскаленные пасти аристократов, испачканные в крови, их горящие желтым глаза, их голод и азарт.
– Чумные, чумные! – залилась слезами я. – Не трогайте меня! Я же не сделала вам ничего плохого. За что вы так?
– Да она юродивая, – усмехнулась моя бывшая свекровь.
Сейчас они питались мной и моим унижением.
И не было для них блюда
И тогда мой бывший, бывший уже муж нанес последний и смертельный удар.
– С каким же глупым восторгом участвовала ты в этом отборе, не зная, что это отбор не Звезды Империи.
Я замерла, глядя в жестокие и красивые глаза Эдриана.
– Это был отбор моей будущей жены. И победительницей в нем стала не ты.
В этот момент я услышала до боли знакомый голос.
– Фифи! Почему ты в таком виде?
Да, это была моя единокровная сестра Агнесс. Наконец-то она пришла на церемонию! Агнесс заступится за меня и поддержит!
В душный зал как будто влилась утренняя прохлада.
Звук тонких каблучков Агнесс по полу напоминал стук дождя по крыше.
Все сразу повернулись к Избранной, и Эдриан не был исключением.
Наоборот, обычно равнодушный и снисходительный ко всему, при виде Агнесс он вспыхнул.
Сестра была прекрасна!
Маленькая и хрупкая, с лицом-сердечком, Агнесс напоминала фарфоровую статуэтку, к которой и прикоснуться-то страшно, чтобы не разбить.
Ни единого изъяна, идеальная гладкая белая кожа. Чудесные теплые локоны Агнесс золотисто-розоватого цвета персика были предметом зависти всех светских леди.
Агнесс всегда носила простые наряды пастельных тонов, не надевала украшений, и это ей безумно шло – подчеркивало ее изящество.
Такую демократичность в высшем свете не спустили бы с рук никому, но Агнесс была Избранной, Надеждой Империи, поэтому всегда собирала вокруг себя толпы преданных обожателей, восхищенных ее миловидностью, ее праведностью и ее даром, ценнее которого не было во всей Серинити.
Однако сегодня вид Агнесс отличался от обычного.
На сестре было надето белое платье с пышной юбкой, расшитой цветами и серебристыми узорами. Ее персиковые локоны уложили в изящную высокую прическу, к которой крепился белый флер, полупрозрачный и легкий, как облако. На лебединой шее Агнесс сверкало родовое бриллиантовое ожерелье Гастелло с капелькой рубина.
Агнесс была одета, как…
Как невеста.
Она держала в руках маленький букет ландышей, которые дополняли образ Агнесс, делая ее богиней, сошедшей с небес.
Хотя, наверное, учитывая ее дар, так оно и было.
За Агнесс следовали члены нашей семьи – мой отец, барон Клиф Гастелло, его жена, мать Агнесс, золотоволосая баронесса Мерседес Гастелло. Не было только младшей сестры Деборы десяти лет.
Я со слезами бросилась к своим самым родным и близким, чтобы рассказать об ужасе, который здесь произошел.
Но отец почему-то мазнул по мне взглядом и отступил в сторону гостей, точно так же, как и мать Агнесс, которую я называла мамой.
И лишь одна Агнесс приблизилась ко мне.